Однажды утром в середине лета, вскоре после того как Джан ушла на работу, Фрэнк взял свой тяжелый «швинн-крузер» и поехал по Вашингтон-авеню. Доехав до реки Дэлавер, он повернул налево и тут же сбавил ход, чтобы заглянуть за перила. Он постоянно высматривал ржавые болты и куски металла, которые вода выбрасывала на берег и которые можно было использовать в работе.

Возле пирса № 40 он увидел Джима О'Доннелла, который руководил полудюжиной пришвартованных там буксиров. Они познакомились, когда Фрэнк десять лет назад фотографировал для «Блю кросс» буксир «Макгроу», и долгое время после этого не виделись.

— Вы все делаете лица? — крикнул О'Доннелл.

— Ага, — ответил Фрэнк.

— Я читал о вас в газете. Вы — знаменитость.

Фрэнку не хотелось признаваться, как обстояли дела на самом деле. У него нет денег, брак под вопросом, и, возможно, им придется продавать свой дом.

— Работа немного забуксовала, — вздохнув, признался он.

— Давайте перекусим, — стал настаивать О'Доннелл.

Они пошли в «Айлас», бар у реки, популярный у речников и портовых рабочих. После пары кружек пива Фрэнк рассказал, как у него все плохо.

— Со времени работы по Листу, — вздохнул он, — моя фотокарьера погибла.

— Сколько всего голов вы сделали на сегодня? — спросил О'Доннелл.

— Штук сорок или около того. Но они не приносят денег.

Начальник пирса поднялся.

— Сегодня домой вы не поедете, — сказал он. — Будете работать на меня.

Поначалу идея показалась безумной — не в такой работе Фрэнк видел свое будущее. Но ничего другого у него не было, и за это платили. Он вернулся с О'Доннеллом на пирс № 40, и тот провел его по одному из буксиров. Фрэнк провел два года на флоте, работая в машинном отделении корабля «Калкатерра», у которого был оппозитный бескрейцкопфный двигатель. На буксире был такой же.

— О'кей, — сказал Фрэнк. — Пойдет. Берусь за работу.

— Хорошо. Можете начать прямо сегодня, — ответил О'Доннелл. — Мы будем вытаскивать септик-резервуар.

Хотя Фрэнк был одет в новые джинсы, он понимал, что не может отказаться. Он спустился в трюм, где сварщики разрезали раму, чтобы вытащить септик на берег. Когда они его двигали, на них выплескивались моча и фекалии.

К тому времени как Фрэнк ехал домой, вся его одежда была в дерьме. Когда он ранним вечером среди машин крутил педали, у него в ботинках хлюпала моча. Никогда в жизни он не чувствовал себя столь униженным. Ему пятьдесят лет, а он опустился ниже некуда. Его коллеги и друзья преподают искусство, работают директорами рекламных агентств, районными прокурорами и главными патологами, а он потерял работу фотографа, судебная скульптура не принесла достаточных средств, и он вынужден устроиться на буксир, где с ног до головы измарался в экскрементах.

— Боже, Фрэнк! — Джан всплеснула руками. — От тебя несет сортиром.

Он забросил одежду в стиральную машину, думая о том, насколько этот день оказался похож на первый день в офисе судмедэксперта пятнадцать лет назад. То был новый этап в его жизни, и он пришел домой в воняющей одежде. Если не считать, что тогда он был на подъеме, а теперь чувствовал себя опустошенным.

Но буксиры были именно тем, что нужно Фрэнку.

Он приходил на пирс № 40 раз или два в неделю, иногда каждый день. Он натягивал тросы, скреб трюмы и красил палубы. Когда другие буксиры возвращались к берегу, он сбрасывал кранцы и подключал паро- и водопроводы.

Поскольку он не был членом профсоюза, ему разрешили работать на буксирах, только когда они пришвартованы у пирса. Но иногда, по особым случаям, О'Доннелл тайком брал его в плавание, например когда они буксировали в порт «QE2».

Эта работа нравилась Фрэнку. Он снова был частью команды, несмотря на то что неотесанные матросы совсем не походили на федеральных маршалов или следователей в офисе судмедэксперта. Порой они приходили с моря без одного-двух зубов или с огромными синяками на лице. И они смеялись над ним за то, что он принес на камбуз свою кофеварку и не пил из их кофейника. И все же работа в команде была прекрасным антидотом одиночеству в студии.

Джоан принесла Фрэнку заказ на памятник ее зятю, который погиб во Вьетнаме и посмертно получил Почетную медаль конгресса. Но Фрэнк должен был сначала встретиться с офицером, которому было поручено руководить работой. Сбор средств на памятник было намечено провести в Нью-Джерси в субботу. Однако за несколько часов до того как Фрэнк планировал выехать из мясного магазина, с пирса № 40 в панике позвонил О'Доннелл.

— Фрэнк, — сказал он, — нам необходимо спустить под суда рекламного водолаза, и мне нужно, чтобы вы поработали с ним. У него стоит кардиостимулятор, и нет опыта подводных работ. От вас всего лишь потребуется подавать ему инструменты и вещи.

Фрэнк объяснил, что уже одет в костюм по особому поводу и не может опоздать, так как должен выступать с речью.

— Прекрасно, — сказал О'Доннелл. — Приезжайте сюда в своей одежде, а я дам вам что-нибудь накинуть поверх.

Фрэнк не мог сказать «нет». На пирсе № 40 он надел комбинезон, а водолаз нырнул в воду.

— Просто наблюдайте за его пузырями, — проинструктировал О'Доннелл. — Если их не будет несколько минут, скажите мне. Вот тогда я стану беспокоиться.