Шрифт:
Фантазия отказывает.
– …второе место: Влад Снегирь за роман «И назову это добром…».
– Иди! Это тебя!
– Чувак! Ты гений!
– Я ж! Говорил! Пиво…
Жму руки. Отдавливаю ноги. Захлебываюсь глупой, идиотской, счастливой улыбкой. Ступеньки. Сцена. Носатая физиономия Саркисова цветет навстречу. Приз: птица с женской головой оседлала развернутый свиток. Блестит серебром. Наверное, имелась в виду птица Сирин, но усилиями литейщиков черты «птичьего» лица кривит сардоническая ухмылка. Это правильно. Чтоб не зазнавался. Я буду звать тебя Серебряной Гарпией, хорошо? Ага, дают диплом. В рамке. Вожделеющий микрофон пляшет напротив. Надо что-то говорить, а я не знаю – что. Глохну. Странной глухотой. Не слышу ничего, а главное – не слышу самого себя. Кости черепа звуконепроницаемы, как переборки субмарины. Внизу беснуется конвент. Губы, разорванные смехом. Руки, изломанные приветствиями. Бутылки с «коктейлем Молотова», поднятые в мою честь. Трассирующие очереди фотоаппаратов. Жерло кинокамеры. И, среди лихого буйства, бездвижным оазисом, прицелом снайперской винтовки – мальчишка в синем «Адидасе», мальчишка с серым взглядом. Я глухой, он немой. Он не может сказать, я не могу услышать. И все равно: слышу.
Его одного.
– Я знаю! Знаю, кто ты! Ты – Лучший-из-Людей! Я… мы будем такими, как ты! Тобой! Целым! Мы…
Боже, как он похож на Бут-Бутана! Только чуть моложе. Боже, скажи ему, что он ошибается… что не надо так на меня смотреть!..
Серебряная Гарпия обжигает пальцы холодом.
Спускаюсь в зал.
– Ну ты сказал! Чувак, ты сказал! Молоток!
Что я сказал?
Что?!
Кому дали первую премию, я в этой кутерьме проморгал.
В банкетном зале, на куцей эстрадке обнаруживается сюрприз: рок-группа «Страна Дураков». Троица буратин в фирмовых колпачках плюс бритая наголо мальвина, истекающая вокалом. Лабают не попсу, а приятственный блюзон, хотя и чересчур сладкий. Столы полны жратвой. Обильны питьем. Но во мне и без алкоголя бурлит чудной коктейль: стыдливая гордыня, счастливый раздрай, мутное возбуждение… И если вам скажут, что так не бывает, подведите знатока ко мне. Я плюну ему в лицо этой гремучей смесью!
Хорошо хоть, ямбец медлит с приходом.
– Ну, птиц певчий, за тебя! За твою премию…
– Она тебе еще не кисло пригодится!
– Чтоб не последняя!
Народ по очереди «поит» Серебряную Гарпию водкой из полных стопок. Традиция, однако!
– Эй, глядите, чтоб все не вылакала!
А вот теперь – можно. Хлоп!
– Слушайте, а кто «золото» взял?
– Толян Жабка. За «Владыку Гельминтоза».
– Ша, урки! У меня тост! Коллеги, все мы, к сожалению, смертны. Рано или поздно мы покинем эту юдоль скорби. – Народ бушует, забивая расчувствовавшегося Эльфа, но очкастый непреклонен. – Никто не знает, что ждет нас за Порогом. Но я хочу выпить вот за что: когда пробьет колокол и Тот, Кто ждет на пороге, пригласит нас пройти в неизвестность…
Пауза.
Тишина.
– …пусть Он, прежде чем закрыть дверь навеки, сначала застенчиво спросит: «Можно автограф?!»
– Й-й-ес!
– Ура Эльфу!
Хорошо сказано. По-настоящему. И в сравнении с этим, настоящим, жирный кайф банкета вдруг подергивается флером иллюзорности. Цилиндр фокусника, из которого вылетели все курицы, выскочили все поросята, и все ленты цветной грудой лежат на полу. Исключения – слова Эльфа да еще упрямый серый взгляд мальчишки в «Адидасе».
– Я сейчас вернусь.
Мне срочно надо увидеть еще что-нибудь подлинное. Например, улыбку Джулианы. У Насти тоже есть такая улыбка, но Настя далеко, дома… Забавно: насколько же мы, фантасты, сказочники, космические оперы, лжецы и бессовестные фантазеры, скрывая это от самих себя, тоскуем по настоящему! Ага, вот и дочь шамана – в обществе переводчика, пьяного до вороньего грая, кучки фэнов и Березки, опекающей гостью. Возникаю за левым плечом австралийки, ощущая себя инкубом во плоти.
– Hi, Juliana!
– Oh, hi, Vlad!
Надо же! Думал, она моего имени не знает.
– I congratulate you with your Golden Harpy! I want to drink with you for your Prize. This is a very special kind of the best Russian vodka. Do you wanna test?
– Yes, please. But a little-little! I congratulate you too! It's a wonderful meeting!
Интересно, что она имеет в виду? Конвент вообще или? Хочется льстить себе… А почему бы и не польстить?
– Let's drink «Bruderschaft»?
В ответ – улыбка. Настоящая. За которой шел.
– Oh, you're so charming. I can't refuse!
Рука у нее гибкая, сильная. А губы…
– Го-рько! Го-рько!
Вот сволочи! Рассмешили, оборвали на самом интересном. Не дав нам отдышаться, толпа вокруг взрывается аплодисментами. Оказывается, на международный брудершафт глазела половина конвента! В придачу у переводчика миг просветления. Он начинает бодро тарахтеть про исконно русское гостеприимство, австралийка поворачивается к балаболке, успев бросить на прощание:
– See you after banquet!