– Вы с ума сошли? – неуверенно проговорила она. – Женька? Ты что творишь?

Но та даже глазом не повела. Елена Юрьевна посмотрела на нее, как на зачумленную, и внезапно расхохоталась. Этот смех очень не понравился Наташе – женщина смеялась так, как не смеются нормальные, здравомыслящие люди, способные оценить шутку. В этом смехе слышалось отчаяние.

– Ты все слышала! – воскликнула она. – Ты подслушивала на кухне и теперь хочешь…

– Да бросьте, – с той же улыбкой ответила Женя. – Все это правда.

– Ты – это и есть она?!

Елену Юрьевну задушил новый приступ смеха. Наташа подумала, что без стакана воды тут не обойтись. То была настоящая истерика.

– Да ты в зеркало смотрелась когда-нибудь? – почти прорыдала пожилая женщина. – Видела себя, кривая рожа?

Но Женя держалась поразительно спокойно. Она рассматривала облупившийся лак на ногтях и сосредоточенно хмурила брови, как будто дожидаясь, когда поток оскорблений иссякнет и начнется конструктивный диалог. И Елена Юрьевна понемногу приходила в себя. Она уже не смеялась так нехорошо, не дрожала и смотрела на гостей взглядом проснувшегося от кошмара человека.

– Это я и есть, – сказала Женя, полностью уйдя в наблюдение за своими ногтями. – Может, я и не красавица, но мужчинам нравлюсь.

– Да мой Дима…

– Ваш Дима бегал за мной полгода, прежде чем я легла с ним в постель.

– Когда это было?!

Женя вздохнула – несколько деланно, с маской победительницы, знающей, что сила и правда на ее стороне. Наташа сжалась. Она все еще не могла поверить в эту чушь, но уже чувствовала, что происходит что-то серьезное. Нечто, посерьезней обыкновенного шантажа. Да и чем могла шантажировать Елену Юрьевну ее подруга? И зачем?

– Числа я вам не назову, а было это четыре года назад, с лишним, – с улыбкой сказала Женя. – Познакомились в больнице, он туда кровь пришел сдавать, не помню уже, для чего именно.

– У него было подозрение на диабет, – прошептала Елена Юрьевна, с точностью помнившая биографии своих питомцев.

– Точно, – обрадовалась вдруг Женя. Деланная улыбка слетела, и под ней обнажилось ее обыкновенное доброе лицо. Она отдалась воспоминаниям и теперь казалась не озлобленной мегерой, как минуту назад, а прежней милой женщиной. – Анализ был хороший.

– Да…

– А потом я шла домой с работы, он следом, и была ужасная слякость. Осень наступила. А на обочине, чуть не в луже, мужик избивал женщину. Ужасная картина – у нее одна сумка справа, другая слева, сама кричит, вся испачкана, он на нее навалился, потный такой, в телогрейке и вопит: «Убью гадину!»

Женя закурила новую сигарету:

– А мимо идут люди, и все делают вид, что ничего не происходит. Хотя они и правы были – те-то оба пьяные, разбираются между собой у всех на глазах… Значит, есть из-за чего. Только женщина уж очень кричала. Все повторяла: «Помогите, люди! Люди, помогите!»

Она покачала головой:

– Ну я, дура, и помогла. Взяла этого придурка за плечо и откинула в сторону. Он хоть и здоровый был, но слабый, с похмелья, наверное. Отлетел прямо на дорогу. А она вылезла из лужи и бежать. А мужик на меня накинулся. Дима помог мне отбиться… Так и познакомились.

«Еще один рыцарский поступок, – с дрожью подумала Наташа. – Это он!»

– А потом проводил меня домой, по дороге я в магазин зашла, купить продукты, так что он запросто мог попрощаться, – теперь Женя как будто оправдывалась перед свекровью. – А он пошел за мной и еще сумки помог донести. Короче, зашел ко мне, чай попил… Сына моего видел, я ничего не скрывала.

– И ты с ним только через полгода переспала? – замороженным голосом поинтересовалась Елена Юрьевна.

– А вы думаете – перед ним трудно устоять? – Женя рассмеялась. – Да я и через год не стала бы с ним связываться, только он меня разжалобил. Жить ему, бедному, негде, никто его ни понимает – ни мать, ни отец, ни издатели. Он тогда уже первую книгу опубликовал. Я прочитала – ерунда. Неудивительно, что никто не понимает.

– Неправда! – взвилась мать. – Это была хорошая книга!

– Бросьте вы, – властно заявила Женя. – Книга – дрянь, что я, книг хороших не читала? Это вы сидите тут в своей дыре, копаетесь в огороде, ничего не понимаете. Для вас кто грамотный – тот и писатель.

– Что ты себе позволяешь?

– Что хочу, то и позволяю, – с вызовом ответила Женя. – А почему бы не позволить? Что я вам должна? Это вы мне должны – квартиру!

Елена Юрьевна растерянно взглянула на Наташу, будто ожидая поддержки, потом слепо нашарила продавленный диванчик и присела. Женя швырнула сигарету на пол и растерла ее подошвой:

– Только не думайте, что мне самой эта квартира нужна. У меня уже есть. Я думаю о Димке.

– О ком?

– О сыне, о вашем внуке. Ему-то за что страдать? Я ращу детей одна, зарабатываю только на хлеб, ничего себе позволить не могу. А если паренек будет умненький? Он уже буквы знает, – умилилась Женя. – Значит, надо учить, а сейчас все за деньги. А что наступит коммунизм, когда он вырастет – в это я не верю. Мне всегда жилось трудно – и при Брежневе, и при Горбачеве… Живу, как дышу, будет день, будет хлеб… На большее не рассчитываю. Но квартиру моему сыну вы все-таки купить должны.