– Нам нет теперь здесь места…

…Эла видел застывшее лицо Старшей Матери. На стене продолжал говорить новый житель их мира – он, тыча в схему системы, перечислял свои названия небесных тел. Указывая на четвертую от светила планету, он то и дело обводил вокруг себя рукой, словно желая сказать: «Мы тут живем!» Труднопроизносимый крик хищной птицы: «Марррр…» – и свист. Свист, похожий на голос змей из болотных джунглей. Так они называют нашу планету? Наше Вожделение?!

…Их планету. Их Вожделение. Их «Маррр» – и свист.

Новые хозяева планеты на экране говорили и говорили на странном, влажном языке, с обилием долгих и вибрирующих звуков, а в многочисленных залах Скалы повисла трагическая тишина.

– Разве мы не попытаемся забрать у них наше Вожделение? – спросил кто-то из младших.

Отец Шела, хранитель памяти, внимательно посмотрел на молодого:

– Если ты бросишь возделывать террасу с цветами из темного кварца и придет кто-то, кто вырастит там ледяные пирамиды, разве не прав он будет, разве посмеем мы отобрать у того, кто делал, в пользу того, кто оставил?

Старуха Сишш молчала, и будто еще миллионы лет легли на ее лицо вдобавок к прожитым.

– Мы бросили тебя, мы искали лучшшшего, – прошептала она тише, чем струится песок меж ладоней, но ее услышали, потому что каждый жил той болью, что шелестели ее слова. – Мы раскаялись, мы вернулись, но у тебя уже другие дети, другие возлюбленные…

Она села, и искусственный разум Скалы, повинуясь желанию Старшей Матери, начал засыпать ее песком. Так всегда уходят из жизни оставшиеся; так уходили из жизни на Вожделении. Множество скульптур в честь занесенных песком выдающихся личностей возведено на планете, скромных и строгих памятников: каменных лиц, взирающих из песка… Сохранились ли эти символы ушедшего дня? Сохранят ли, если найдут, новые возлюбленные Вожделения наследство ушедших? Эла смотрел на расцветающую чужую, чуждую жизнь и не видел будущего.

Вожделение устало их ждать. Они летели десятки и сотни тысяч лет, чтобы увидеть перед собой чужое Вожделение.

…Эла глядел, как Матерей засыпает песком. Они ложились одна за другой, и ловкие смерчи накидывали слой за слоем сыпучую пелену на их тела. Он еще видел лица Матери-прародительницы, и Матери-первой-возлюбленной, и Матери Тиашш, и многих иных Матерей и Отцов, чьи глаза заметало само струящееся время.

Сестра стояла рядом, и в глазах ее горел огонек торжества. Эла чувствовал ее нетерпение развернуть Скалу и устремиться назад, к звездам и иным мирам.

Тогда он повернулся к растерянным – тем, старшим, кто не ушел, и к молодым своего поколения – и сказал:

– Наверняка где-то есть мир, похожий на нашу потерянную родину. Надо только искать и верить.

На его слова, разорвавшие тишину, оборачивались те, кто не успел уйти. Некоторые глядели пустыми глазами. В глазах других рождалась надежда.

– Нам будет тяжело, но это не конец пути. Мы отыщем на просторах Вселенной своеВожделение.

…Скала разворачивалась, так и не ответив новым владельцам четвертой планеты, оставив их в недоумении от встречи с чуждым разумом и чужой печальной тайной. А Эла долго провожал взглядом Вожделение, закрывшее перед ними свои врата.

(*) что в переводе Пересмешника с древнего языка людей означает: «Единственные и неповторимые, самые знаменитые и преуспевающие космические пираты»

Идея стать пиратами пришла в наши головы совершенно случайно. Мысль родилась в тот момент, когда мы стояли перед ржавой развалюхой, а продавец называл ее цену. До начала торгов мы уже обшарили все внутри, и я был совершенно уверен, что посудина сможет летать. Правда, не очень хорошо.

– Ого! – сказал я.

– Вот это да! – произнесли в один голос братья-регулы Рико.

По правилам братьев надо называть регулианцами, но это долго и неудобно. Они регулы – и все тут. Братья не против. Тем более – кто их спрашивать-то будет?

Фераджо, как всегда, молчал. Слышны были лишь «вжик-вжик» – это робот полировал одну из своих деталей.

– Вы не понимаете! – воскликнул торговец. – Это же раритетный эксклюзивный корабль! «Столетний птеродактиль». Помните пирата Одноглазого Джона? Того, что еще взорвал три полицейских крейсера, перед тем как его корабль изрешетили из корабельных орудий. Того, чьи награбленные сокровища до сих пор не найдены. Может быть, они спрятаны именно на его корабле!

Я критическим взглядом осмотрел развалюху и хмыкнул. Судя по ее виду, спрятанные сокровища искали долго и упорно.