Все это Пиера молча слушал. И когда минул год, он потребовал выделить из стада своих оленей. Всего получилось сто пятьдесят животных. И отец Мари присоединил к ним тех, что у него оставались. Стадо оказалось маленьким — куда меньше, чем надо, чтобы обеспечить семью. Нормальное стадо — двести оленей. Но прожить все-таки можно, хотя в первые годы и будет трудновато.

Нила пришел в ярость, выкинул из дома и Мари и Пиеру. Но это еще не все. Он потребовал, чтобы олени Пиеры не паслись на его участке. Своим не хватает корма.

Пиера крепко стиснул зубы. Ему и Мари пришлось откочевать. Они стали пасти оленей зимой по другую сторону Ньяллайокка.

Эти места вдоль реки Ньяллайокка зимой опасны — очень круты склоны, а олени не реагируют на крутизну. И стоит их испугать, как они легко могут сорваться. Здесь необходимо присматривать за оленями особенно внимательно. Именно поэтому другие владельцы стараются не ходить сюда, хотя пастбища в этих местах обильные.

Поначалу дела у Пиеры и Мари шли неплохо, хотя работать приходилось очень много. Пиера еще рыбачил и охотился, а Мари помогала пасти оленей. Прошло совсем немного времени, и число оленей в стаде достигло двух сотен. Жить стало полегче.

Тогда же у них родился первенец. Девчушка. И забота о стаде целиком легла на плечи Пиеры. Правда, у него была отличная собака — так что он справлялся.

Пиера и Мари жили уединенно. Родителей Пиеры, братьев и сестер никогда не навещали. Отец Мари был из района Карашок. Когда Мари вышла замуж, он переехал в поселок; кое-как благодаря случайным заработкам перебивался. От оленеводства отошел окончательно. С ним Мари и Пиера тоже почти не встречались — даже в кирку по праздникам или на базар Пиера не имел возможности выбраться, потому что постоянно беспокоился за оленей, пасущихся на крутых берегах Ньяллайокка.

— Да, да,— горько говорит Пиера.— Мы были одиноки...— Он пьет черный кофе и смотрит вдаль.— Но мы любили друг друга. Мари была чудесным человеком.

Через два года у них родился сын. И Пиера так гордился: сын — пастух, помощник и друг.

Однажды в марте, как раз на крутых берегах реки, где паслись олени Пиеры, появилась стая волков. Олени разбежались в разные стороны, и ни Пиере, ни собаке не удалось удержать их вместе. А волки были голодны. Они догоняли животных и убивали их, а отведав оленьей крови, уже не могли остановиться...

Пиера отгонял оленей от опасных мест. Но справиться с бедой в одиночку он был не в состоянии.

В конце концов он оставил при оленях собаку, а сам поспешил домой за помощью.

Мари подложила в печурку дров, перепеленала мальчика, попросила дочь Маргрет не выходить на улицу, лежать тихо, пока они с отцом не вернутся домой.

Чувства страха у Мари не было. При ней — лыжная палка с наконечником, достаточно крепким и острым, чтобы убить волка. И сама Мари сильна и вынослива.

Застали они ужасную картину — олени метались в панике. Многие истекали кровью.

Часа через два после отчаянных попыток успокоить обезумевших от страха животных удалось более или менее собрать их в стадо. Теперь главное — отогнать оленей от крутого берега. И тут снова волки.

Пиера не успевает выстрелить. А волки атакуют стадо широким фронтом. Олени в диком страхе бросаются к крутому берегу, сбиваются в кучу, задние, заслышав приближающийся волчий лай, топчут бегущих впереди, уродуя их.

Пиера и Мари кричат до хрипоты, пытаясь спугнуть волков. Пиера дважды стреляет по волкам. Древними заклятиями пытается он навлечь на хищников болезни и бессилие.

Но ничего не помогает. Волки теснят оленей к крутому берегу реки.

Пиера и Мари делают все, что только в их силах,— пытаются отрезать стаду путь к крутому обрыву. Но не успевают. Из глубины пропасти доносится до них отчаянный рев погибающих оленей. А подойдя к обрыву, они видят лишь вихри снега да морозную дымку, поднимающуюся вверх.

Все стадо рухнуло в бездну...

Пиера совершенно обессилен. Парализован. Он даже не в состоянии осознать, что же, собственно, произошло. Проходит какое-то время, прежде чем до его сознания наконец доходит страшная реальность. Он начинает плакать.

Мари толкает его лыжной палкой в бок.

— Надо идти домой,— говорит она.— Дети замерзнут...

Дети, правда, плотно закутаны в оленьи шкуры, и стены землянки защищают от самых лютых морозов. Но очаг наверняка уже погас, на дворе большой мороз. К тому же никогда не знаешь, что может взбрести в голову дочурке Маргрет. Так долго, как сегодня, она одна еще не оставалась.