Но все было иначе, по-другому. Без него — не так.

И только сейчас, услышав его голос, она это поняла.

Да, ей не хватало его. Отчаянно, яростно не хватало. Хотелось ринуться с места и метнуться к нему. И пусть кричит, пусть молчит, пусть смотрит на нее или не смотрит вообще. Просто, чтобы был рядом. Чтобы ощущать его с собой, чувствовать его присутствие, возможное касание, мгновенное прикосновение руки к руке, шепот, тихое тепло дыхания, морщинки около губ, складочки на лбу, нахмуренные брови. Только, чтобы знать, что рядом, что его сердце бьется где-то здесь, близко, вместе с ее сердцем, так надеющемся на взаимность.

Обманывать себя не стоило. И Лена не пыталась. Больше не пыталась, как раньше, придумывать то, чего никогда не было или могло быть, но не стало. Она не хотела новой лжи, в которой, как и в прежней, можно было погрязнуть, как в пучине. Она не лгала себе. Не отважилась, не решилась. Призналась.

Несмотря на радость, обнимающую все ее существо, несмотря на поддержку и помощь Андрея, его искреннюю заботу и доброту, сейчас ей не хватало именно его поддержки! Его одобрения! Хотелось услышать от него те слова, которые помогли бы ей расправить крылья и взлететь, которые вознесли бы ее ввысь и не сбросили на грешную землю.

Ей хотелось, прижавшись к нему, сообщить о том, как она счастлива сейчас, и знать, что он порадуется за нее, разделит вместе с ней ее радость. Обнимет, прижмет к себе, прошепчет теплые слова и не отпустит.

Что за безумие? Что за болезнь?!

Знать, что без него тебе будет легче, — ведь уже легче! — и все равно самой не отпускать его!? Радоваться без него, улыбаться, смеяться, щуриться от ослепительного солнца внутри возродившейся из пепла души, когда-то сломанной и покалеченной, даже несмотря на то, что на улице дождь, ливень — льет уже несколько дней подряд. Легко, свободно, вольно, просто… парить над землей и радоваться тому, что осень, что идет дождь, танцевать под холодными струями, бьющими по лицу, и улыбаться.

Без него… Ты возрождаешься, паришь, танцуешь, смеешься, идешь навстречу ветру, полная сил и уверенности в себе, силы воли и решимости. Без него ты живешь.

Но без него… не так. Чувствуешь это. Каждой клеточкой возрождающейся души, каждым ударом сердца, каждым оголенным нервом, врезающимся тебе в пульс.

Разве это возможно, возрождаясь, медленно сходить с ума от чувства потери?! Того, чего, возможно, никогда и не было, но что так не хочется терять, что желаешь сохранить в памяти, запомнив мельчайшую деталь!?

Возможно ли настолько любить, чтобы жизнь в муках и страданиях считать потерей, надеясь, что новая жизнь сжалится, сохранит воспоминания, спрячет их в самый дальний уголок души, чтобы потом, достав, начать все сначала.

Одно мгновение, одно полумгновение…

Его хватило, чтобы понять, насколько все правильно и неправильно одновременно. Встать на ноги, возродиться, воскреснуть. Воспарить к небесам… Но не одной. Нельзя одной! Ведь падали они вместе, взявшись за руки, падали в бездну собственных ошибок, слез, обид и боли! Подниматься нужно тоже вдвоем. Вместе. Так же, взявшись за руки и глядя друг другу в глаза. Только вдвоем. Но не одной. Не одному. Нельзя!..

Делать шаг вперед, меняться, исправлять ошибки и избавляться от боли — вместе. Поговорить, раскаяться, простить и принять, понять и отпустить прошлое — вместе.

Именно поэтому она не чувствовала радости всем существом, всем сердцем, всей душой. Потому что он не мог порадоваться за нее! Наверное, он и не порадуется… А если порадуется, то сухо и сдержанно. Но даже этой толики его радости ей будет достаточно. Даже этой крохотной надежды на то, что они что-то сделали вместе. Один шаг вперед, рассекающий, резкий, опрометчивый. Первый. Но вместе, вдвоем.

Может быть, поэтому все и рухнуло, так и не успев построиться?… Из-за того, что она все эти годы жила сама по себе. А он — сам по себе. Отдельно, под одной крышей, но врозь. У них были свои обиды. У каждого своя боль, свое разочарование, свои слезы, даже если и невыплаканные. И они переживали все это в одиночку. Не вместе — по отдельности. Четко разделив границы между тем, где начинается его боль и заканчивается ее страдание.

Как же можно было жить вместе столько лет и не понять, не осознать столь важных причин, этой сути бытия?!

Лишний раз спросить, пусть и не услышать ответ, поинтересоваться, пусть и нарваться на крик, тронуть за плечо, привлекая к себе внимания, словно утверждая, доказывая лишний раз о том, что рядом, что не вместе, что не одному и не одной. Вдвоем. Решать проблемы, мириться с болью, переживать трагедию прожитых лет. Одним лишь словом напоминать друг другу о том, что никогда — никогда, пока они вместе! — никто из них не будет один!

Но не смогли. Рассыпались, распались, разошлись, каждый своей дорогой — в противоположные стороны. С каждым годом отдаляясь друг друга все дальше и дальше. Все тоньше становилась нить, что связала их когда-то, все яростнее ощущалась атака из вне, все тише бились сердца, все неразличимее становился их стук.