Мне вспоминается одно скандальное происшествие, о котором много писала японская печать. На токийском вокзале Уэно полиция задержала подозрительного типа, который постоянно околачивался среди бездомных бродяг, ночующих в залах ожидания. Этот небритый тип в старых мятых брюках и грязном джемпере оказался фельдфебелем-вербовщиком, который специально одевался «попроще» и ежедневно «по-дружески» уговаривал тех же «футэн» вступать в войска самообороны. Его «улов» за семь месяцев превысил 1000 человек. Корреспондент агентства Кёдо Цусин спросил фельдфебеля: «Могут ли стать бродяги хорошими солдатами?» Ответ был лаконичен: «Мы обучаем солдат в течение целого года, после чего все они становятся одинаковыми».

...В кабинет начальника штаба округа Мисима не вошел, а ворвался. В мгновение ока генерал Кэнри Масита оказался связанным. Шестеро офицеров, обливаясь кровью, бежали прочь. И генерал приказал собрать солдат — этого потребовал Мисима. Генерал слышит его срывающийся голос:

— Мы видим, что послевоенная Япония потеряла голову от экономического расцвета. Она забыла о своем величии. Она утратила национальный дух. Япония движется к пропасти. Мы скрежещем зубами, глядя, как политики лицемерят, как обманывают нас и не желают смыть позор поражения...

Среди репортеров — движение. Один из них торопливо заносит в записную книжку для будущего репортажа: «Демагогия. Игра на национальных чувствах. Методы нацизма».

...«Мой друг Гитлер» — так называлась пьеса, которую написал Юкио Мисима. Чтобы поставить ее, он даже создал театр «Романгэкидзё». Премьера собрала немало зрителей. И по тому, как они раскланивались в фойе, сомневаться не приходилось: пришли люди, давно н хорошо знающие друг друга. Так это и было. Члены «Общества бывших военнослужащих» отвешивали поклоны коллегам из «Общества бывших морских офицеров». А те, в свою очередь, приветствовали членов «Национальной лиги защиты прав бывших солдат» и «Лиги друзей родины». На церемонных стариков почтительно поглядывали те, кто помоложе, — из «Всеяпонского совета патриотических организаций» и других ультраправых объединений. Их в Японии хватает, в одном лишь Токио около трехсот.

Мальчики в эсэсовских фуражках вносили в фойе цветы. Они устанавливали корзины у стены, на которой размашистой кистью был выведен все тот же иероглиф: «тамасий» — «дух». Под иероглифом висел портрет Гитлера, а над ним свастика.

На корзинах с цветами белели прямоугольники визитных карточек — от концерна «Мицубиси», от «Мицуи», от «Сумитомо». Тех самых концернов, что тридцать лет назад вложили в руки нынешних членов милитаристских лиг и обществ оружие, дабы покорить Азию. «Мицубиси», «Мицуи», «Сумитомо» снова производят оружие, и концернам опять нужны солдаты, готовые это оружие применить. Потому концерны и не поскупились на знаки внимания: цветами было заставлено не только фойе, но и сцена, и проходы между рядами кресел...

— Конституция ставит войска самообороны вне закона. И с этим нельзя смириться... Конституция ваш враг, — кричит Мисима собранным на плацу солдатам, — и нет более почетного долга, чем изменить конституцию, чтобы она не мешала создать мощную армию, достойную великой Японии!..

Грузовик, к бортам которого прикреплены японский и американский„флаги и лозунги: «Долой мирную статью конституции!», «Да здравствует Америка!», остановился в самом людном месте Токио — у Центрального вокзала. Из динамиков, установленных на грузовике, сначала гремели марши времен второй мировой войны, а затем у микрофона появился Акао Бин — главарь «Патриотической партии великой Японии». На руках членов этой партии кровь лидера японских социалистов Инэдзиро Аса-нумы. «Патриоты великой Японии» зарезали руководителя профсоюза докеров в порту Нагоя. Они стреляли и в девушку-активистку, призывавшую голосовать на выборах за коммунистов.

«Мы должны пересмотреть конституцию, которая лишила нас силы и не позволяет нам вместе с Америкой уничтожить коммунизм! — динамики далеко разносили голос Акао Бина. — Ликвидировав девятую статью конституции, мы спасем Японию!»

Когда Бин кончил говорить, я подошел к нему и спросил, какой путь к миру, по его мнению, наиболее прямой и легкий. Акао Бин, не задумываясь, ответил: «Всеобщее и полное вооружение. В этом вооруженном мире самыми сильными должны быть Америка и Япония. И тогда побольше Вьетнамов! Вьетнам — в Азии, Вьетнам — в Европе, Вьетнам — в Африке, Вьетнам — в Латинской Америке! Моя мечта увидеть в таком Вьетнаме японских солдат...»

К грузовику подошли двое полицейских. Извинившись, что прервали наш разговор, они попросили передвинуть грузовик чуть дальше. Оказывается, флаги и плакаты заслоняли от проезжей части улицы светофор...

— Мы негодуем, что Япония так долго спит после войны! — неистово кричит с балкона Юкио Мисима. — Мы надеемся, что, когда проснутся войска самообороны, проснется и Япония. Проснитесь! Если существующая парламентская система не позволяет пересмотреть конституцию, то вот отличная возможность для вас вмешаться и силой добиться этого. Мы готовы стать вашим авангардом!..

Девять месяцев готовился к этому дню Юкио Мисима. И пока все шло по его плану. Вместе с сообщниками он проник в штаб восточного военного округа. Захвачен заложником начальник штаба. Теперь нужно вывести на улицу солдат. Во главе с Мисимой они должны двинуться к парламенту и осадить его. Под дулами автоматов депутаты не посмеют отказаться проголосовать за пересмотр конституции.

Юкио Мисима неплохо знал историю. В 1936 году группа офицеров, недовольных медленной, как они считали, милитаризацией Японии и нерешительностью японского правительства в отношении захвата Китая, поступила точно так же. Правда, они пошли дальше, чем теперь планировал Мисима: прикончили нескольких министров. Но в случае необходимости Мисима готов и на крайние меры.