У Хрущева в свою очередь был свой очень яркий, как сейчас говорят, «имидж». Его имя было известно еще до войны, а во время войны он был на должностях значительно более высоких, чем Брежнев. А главное – он заработал ореол реформатора и разоблачителя тирана. Поэтому он тоже легко стал не только главой государства, но и идейным лидером.

Что касается Брежнева, то он действительно воевал, действительно был полковником, и на этом в принципе все. Еще он был участником Парада Победы – это был его главный и единственный козырь. Он сам понимал, что из него классика марксизма-ленинизма и корифея не сделаешь – когда кто-то из писавших за него какой-то доклад вставил ему пару цитат из Маркса, он сказал своим помощникам-спичрайтерам, что никто все равно не поверит, «что Ленька Брежнев Маркса читал». Но ему было необходимо стать духовным лидером, поэтому война для него стала не просто главным, а единственным его козырем, единственным мандатом на власть.

В демократическом обществе, где проходят нормальные выборы, главное для претендента на пост главы государства – это программа, с которой он приходит, которую предлагает обществу, стране. И легитимной власть в демократических странах делают выборы. К тому же избранный лидер, это как правильно (хотя вряд ли вполне искренне) когда-то сказал о себе Путин – «человек, нанятый на время».

Когда же глава государства выбран на ненастоящих, условных, или вообще на самом деле не существующих выборах, а потом начинает цепляться за власть до гроба, ему нужно легитимировать ее любым способом, и тут уже все средства хороши. Но люди все равно понимают, что это липа, – шила в мешке не утаишь. Не случайно столько анекдотов о Брежневе появилось именно во второй половине 70-х годов, когда он начал вешать на себя каждые два года новую звезду героя. Что в конечном счете привело к дискредитации власти и к полному равнодушию и отсутствию интереса к ней – эти настроения хорошо отражены у Войновича в его «Иванькиаде», где была такая фраза: «Можно ли кастрюлю назначить секретарем Союза писателей?» С таким же успехом можно было предложить кастрюлю или любой предмет, назначить генсеком – и если вспомнить несчастного Черненко, который был уже полутрупом, то выходит, что такое предложение совсем недалеко от реальности.

В демократических системах мандат получается от народа, хотя героическое прошлое также часто играет очень важную роль для победы. Безусловно, Эйзенхауэру, как герою победы над Гитлером, куда легче было выиграть выборы. Но сейчас есть и обратный пример – Джон Маккейн, который действительно героически сражался во Вьетнаме, а на выборах боролся с Обамой, у которого мирная гражданская биография, и проиграл. То есть военное прошлое – это важная часть имиджа, но на этом не строится вся легитимность власти и не гарантирована победа на выборах.

В авторитарных же системах действительно невозможно обойтись без хоть какого-то героического мифа. Для первых большевиков это была Революция, не зря Сталин так старательно искоренял любые воспоминания о своей незначительной роли в Октябрьском перевороте и насаждал миф о том, что он сыграл решающую роль в захвате власти большевиками в октябре в Петрограде. Затем Сталин строил гигантский миф о Победе, наслаивая его на революционный миф. Хрущев тоже это использовал. Но когда все уже давно в прошлом – и Революция, и Победа, – новым лидерам нужно придумывать что-то другое. И появляется либо демократический миф, либо миф о спасении страны после очередного «смутного времени».

Пиар – это нормальная и необходимая часть политики, он сопровождает политику, но он не должен быть основой власти. В России же традиционно пиар часто подменяет собой политику. В демократическом обществе, в демократических странах этот самый пиар – один из способов создания образа лидера. И он – в той мере, в какой это вообще возможно в политике – вполне честный. Существуют СМИ, существует возможность для всех интересующихся узнать правду. При авторитарной же и особенно при тоталитарной системе, когда все СМИ находятся в одних руках, когда все «схвачено», народу создают искусственный образ лидера и искусственный образ истории, в точности по словам, приписываемым знаменитому советскому историку Покровскому, хотя он эту реплику на самом деле никогда не говорил: «История есть политика, опрокинутая в прошлое».

Лучше всего об этом написал Оруэлл в романе «1984» – про «министерство правды», которое каждый день предлагает гражданам новую ложь, заменяя ложью даже не правду, а предыдущую ложь.

Была такая песня Высоцкого: «Он умер, и мы узнали про него». Но сейчас ситуация еще хуже – например, прошло уже больше полувека, с тех пор как умер Сталин, а дискуссии о нем продолжаются. На самом деле это лживые дискуссии, которые власть позволяет и даже навязывает вопреки моральным принципам. Невозможно представить, например, человека в Германии, который посмел бы сказать публично, что Гитлер был «эффективным менеджером», – там это уголовное преступление.

После смерти Гитлера, после разгрома гитлеровской Германии и конца гитлеровского режима многие простые немецкие обыватели продолжали верить Гитлеру, но новая власть вела такую интенсивную «прочистку» мозгов, что через несколько лет уже каждый знал о преступлениях фашизма. И для ФРГ стало нормальным явлением, когда в День Победы, который для них вроде бы был днем величайшего поражения в истории, президент страны произносит речь, в которой объявляет это поражение величайшим счастьем, благодаря которому народ получил шанс очиститься от гитлеризма.

Судя по опросам общественного мнения, большинство людей в России считают, что лидер-герой нужен. Следовательно, лидеры совсем не зря стремятся к своей легитимации через геройство – таков запрос общества. Миф это или не миф, но скорее всего не совсем зря говорят, что у нас принято, чтобы государство возглавлял царь, как бы он ни назывался – генсеком или президентом.