Он взглянул на небо и заметил, что тучи надвигаются быстро, и звёзд почти не видно. Он ускорил шаги и, пока шёл по тропинке, шум позади него становился всё громче.

Теперь уже Томмазо не сомневался, что это был кабан, а может, и два.

Он представил себе, какие они голодные и как хотят съесть венецианского мальчишку, который понятия не имеет, что такое лес.

Надо же!

Он прибавил шагу, почти побежал и слышал, что его преследователи тоже прибавили шагу. Теперь уже шум, топот и хруст сломанных веток слышались совсем рядом. Томмазо сильно перепугался.

А потом, когда бежал, сломя голову по парку, вдруг совершенно отчётливо услышал, как человеческийголос сердито крикнул:

— Да шевелись же, толстяк!

Но выходит…

Это не кабаны!

Плохо это или хорошо?

Не находя ответа, Томмазо бежал что было сил дальше и остановился, когда увидел в кустах усыпальницу, возвышавшуюся надо всем Черепаховым парком и над городом со светящимися огнями внизу.

Но остановился он не потому, что захотел полюбоваться зрелищем. Остановился потому что, откуда ни возьмись, появилась рука, которая схватила его за шиворот и буквально подняла над землёй.

— А ты кто такой, а? — вскричал огромный бородач.

Томмазо испуганно вскрикнул, попытался вырваться и с достоинством потребовал:

— Отпустите меня!

Человек отпустил его. Когда Томмазо снова ощутил под ногами землю и внимательнее посмотрел на человека, который только что поймал его, произошло точно то же самое, что случилось днём при встрече с Джулией и Нестором. Ему показалось, он узнаёт этого человека. Хотя — он уверен! — никогда в жизни не видел его.

— Но вы… вы… Блэк Вулкан!

Времени на официальное представление друг другу не было. Во всяком случае в эту минуту. Томмазо указал на тропинку, откуда только что вышел, и добавил:

— Думаю, кто-то преследует меня.

— Кто тебя преследует, мальчик? — с сомнением спросил человек.

Оба помолчали. Вернее, все трое. Только теперь, придя в себя, Томмазо заметил, что огромный бородач не один. Рядом с ним оказался высокий джентльмен. И опять Томмазо подумал, что уже видел его где-то. «Минутку… Ну да. Конечно, это же отец Аниты! И что же он, чёрт побери, делает в Килморской бухте с Блэком Вулканом?»

Томми решил уже, что у него начались галлюцинации, но тут господин Блум шагнул к нему.

Бледный как труп. Или как человек, который на огромной скорости проехал по всей Англии на паровозе Блэка Вулкана.

— Мне кажется, я тебя где-то видел, мальчик, — проговорил он. — Ты кто?

— Я — Томмазо Раньери Страмби. Помните? Венецианский друг вашей дочери!

— Т-томми? — не поверил своим ушам господин Блум и схватил его за руку и тут же потребовал ответа: — Ты знаешь, где моя дочь?

— Ну… вот… — Томмазо растерялся, не зная, что придумать, ведь сочинить можно всё что угодно. В конце концов решил, что лучше всего сказать правду.

— Да, господин Блум, знаю. Она попала в плен к Двери времени, и оттуда нет выхода. Но им повезёт, они переберутся через ограду со скелетами и, может быть, проникнут в Лабиринт, и, что бы там ни оказалось, наверное найдут способ вернуться домой!

Тут Томми ощутил, что Блэк Вулкан сжимает его руку.

— Молодец, мальчик, — похвалил его бывший начальник вокзала, — не мешало бы ещё немного такта иметь, знаешь.

Слишком поздно.

Издав тихий стон и потеряв сознание, господин Блум рухнул на землю.

Гроза вроде утихомирилась.

Но дождь всё ещё лил как из ведра, заливая всё вокруг — прозрачные ручьи, травянистые луга, храмы и усыпальницы Аркадии. Овцы попрятались среди руин, голуби и ласточки — в своих гнёздах на фронтонах, а цикады, которые накануне вечером радостно приветствовали появление ребят, теперь молчали.

Ждали, когда перестанет лить дождь.

А он словно и не думал прекращаться, будто решил лить вечно.

Сидя на земле среди вороха скомканных бумаг, Рик зачёркивал и писал, писал и снова сердито зачёркивал. И всякий раз посылал при этом проклятия дверям, животным, напиткам, лодкам и воображаемым городам.

— Не силён ты, выходит, в этом деле, — заключил кудрявый.

— А что делаешь? Задание по латинскому языку?

Все трое сидели под арочной колоннадой, заросшей плющом, проникшим во все щели, где время от времени слышалось воркование голубей.