Он резко оборвал пение.

— Время пришло, — вздохнул Солнарус.

Тогда шесть жрецов поднялись с хрустом в суставах, выпрямляя спину и разгибая колени. Они не казались утомленными, хотя они стояли на коленях и пели с рассвета. Они отбросили свои капюшоны, чтобы показать торжественные лица и сжали руки, повернувшись, чтобы предстать перед королем-жрецом.

— Власть бога в пределах нашей досягаемости, — шептал короткий, пухлый жрец по имени Милвиус. Он пристально подавлено смотрел в центр внутреннего святилища, на единственный объект во всем храме. — Действительно ли это — воля Ибиса, что наши люди раскромсаны в челюстях Шакала? Пять жрецов отступили от дальше Милвиуса, уставившись на него, раскрыв от удивления рты.

— Безумие, — прошептал один из них.

Солнарус нахмурил бровь.

— Возможно это не Ибис, наказывает нас, Милвиус, — произнёс он. Его босые ноги шаркали по полу, пока он шел к объекту внимания Милвиуса. Король-жрец, держа и раскачивая в ладонях свой прозрачный шар песка, мрачно смотрел в лицо Мрачного Серого Бога.

Статуя находилась недвижимой на полу храма в течение двух тысячелетий, единственный артефакт, который связал нифийцев с их могучими предками.

Согласно легенде, бог был искусно вырезан из целого, серебристого жемчуга размером в две человеческих головы. На мраморном полу изваяние располагалось на корточках, подобно жабе, смотрящей на Солнаруса холодными, высеченными глазами.

Король-жрец вздохнул и покачал головой.

— Ах, Милвиус. Я осуждаю тебя не за твои сомнения. Возможно то, что мы охраняли в течение многих столетий, сыграло роль в самом падении Атлантиды.

Зловещий шум заглушил следующие слова. Он донёсся от внешней двери, отзываясь эхом, перезвонами грома, заполнившими всё и разрушившими тишину внутреннего святилища.

Солнарус сдвинул брови, его лоб избороздили морщины.

— Поистине, это может быть Зловещий древний Бог предначертал нашу судьбу, Милвиус. Но мы клялись Ибисом, чтобы защитить это.

Пять жрецов торжественно кивнули, затем пристально и неодобрительно поглядели на Милвиуса.

— Его сила является злой, — сказал один из них.

— Власть Хаоса, — прошептал другой.

— Она проклята.

— Запрещено, — бормотали двое мужчин, качая головами.

Милвиус кротко кивнул, но донёсшийся крушащейся раскалывающийся грохот заставил его подскочить. Он потрясенно стал тереть подбородок дрожащими пальцами.

Окинув задумчивым взглядом статую из жемчуга, он повернулся к входу, чтобы встать перед теми, кто заполонит храм.

— Дверь рушится, Солнарус! — дрожа, шептал он.

— Спокойно, Милвиус, — произнёс король-жрец тоном, обволакивающим как бальзам, успокаивающим обнажённые нервы слушающих. Он опустил глаза, глядя на сферу, удерживаемую в руках. — Мы знаем, что Черного клинка ожидает судьба, намного худшая, чем наша. Его собственный меч должен уничтожить его; он больше не сможет сокрушать города, такие как наш, растаптывая своими сапогами. Наша жертва породит ветер, обращаемый в ураган, и тот ветер предназначен развеять тучи Ахерона прежде, чем они затенят наш мир в неправедной темноте — Если мы преуспеваем, — Милвиус дрожал. — И если мы не можем препятствовать тому, чтобы он захватил это, — он указал на статую. — Кто остановит его тогда.

Брови Солнаруса вновь нахмурились.

— Никто, Милвиус. Мы — последняя линия защиты, — он уныло сделал паузу. — И знайте это: никакой жрец, никакой волшебник, возможно даже всемогущие боги, не в силах уничтожить то, что представляет собой мощь Зловещего древнего Бога. Древние боги зла наполнили его своей силой. Если бы атланты не вырвали его от их древних противников прежде, чем это могло быть использовано, мир уже тогда стал бы подобен гноящемуся аду.

— Они должны были разрушить это, — сказал Милвиус. Он вздрогнул, когда таран обрушил очередной оглушительный удар на дверь.

— Никакой нормальный человек не попытался бы сделать так, даже если он мог. Вы прочитали стихи в Одиннадцатой древней рукописи Эйбона: «Никто, ни человек, ни женщина, не может вредить этому, ни любая вещь мира не нанесёт этому вреда. И если попытаться избавить мир от этого, древние боги возродятся заново, и их древнее зло снова поглотит и затмит земли».

Солнарус покачал головой.

— Эти и подобные мысли часто посещали меня со дня, когда я стал хранителем Зловещего древнего Бога. Знайте, я не раз обдумывал их значение.

Крушение щебня заглушало слова короля-жреца и демонический смех Черного клинка прокатился в залах.

Глаза Милвиуса в ужасе расширились.

— Шакал прибыл! Пот катился, падая с носа и капая на одежды.

Черный клинок въехал в просторный храм, ревя как разъяренный гигант.

Следуя его приказу, ни один из воинов не следовал слишком близко. Он ворвался во внутреннее святилище и резко остановился, топот копыт, отражался как трепет каменного сердца.

Солнарус вышел вперед, твёрдо сжимая в руках стеклянную сферу. Его лицо было гладким, сухим и безмятежным как всегда. Он слабо улыбнулся Черному клинку.