— Еще ничего не закончилось, — прошипел он, когда мы покидали суд.

— Судья, похоже, так не думает, — улыбнулась я.

— Вас прижучит не судья. Это сделаю я.

— Это угроза? — спросила я Корзини. — Если да, то мне придется сообщить об этом его чести.

— Валяйте, информируйте. Это будет только ваше слово против моего.

— Именно. Может, я и подозреваюсь в убийстве, но в данный момент мой рейтинг у судьи Пикетта намного выше вашего.

Корзини бросил на меня злобный взгляд, пригладил волосы и выскочил из зала суда.

— В чем дело? — спросил Кулли, кивая головой в сторону Корзини.

— День Плохих Волос, — пожала плечами я.

— Как ты смотришь на то, что мы сходим куда-нибудь и отметим твое освобождение? — предложил мне Кулли, когда мы вернулись на «Марлоу». Я уже сходила в душ, переоделась и отдыхала, лежа на койке.

— Ты имеешь в виду Макгавина, Арни или что-то вроде этого?

— Нет. Я имею в виду «Дары моря» или какое-нибудь другое шикарное место.

— Но они очень дорогие.

— Да, но с тебя не каждый день снимают обвинение в убийстве. Мы могли бы отметить это на высшем уровне, как ты думаешь?

— Ты знаешь, у меня нет денег. И я не могу просить тебя платить за это.

— Я только что сделал брошюру на четырех страницах для агентства и могу позволить себе сходить один раз в ресторан. Особенно по такому особому случаю.

— А как же пиджак и галстук? У тебя есть галстук?

— Да, один. К счастью, он хорошо подходит к спортивному пиджаку, который у меня тоже есть.

— Отлично. Тогда переоденься здесь, а потом мы заедем в Маплбарк, и я надену одно из своих красивых платьев, которое не выставила на распродаже.

— Мы будем весьма модной парочкой.

— О, да. Сын инструктора по управлению лодками и подозреваемая в убийстве кокаинистка-горничная.

«Дары моря» был самым любимым рестораном Сэнди в первое время нашего брака. Это были счастливые восьмидесятые годы, когда можно было с легкостью потратить 200 долларов на небольшой ужин. И я действительно хочу сказать небольшой. Порции в «Дарах Моря» были такими крошечными, что приходилось есть снова, вернувшись домой.

В «Дарах моря» подавали «континентальные» блюда и строго придерживались французской кухни. Другими словами, их меню (в переплете из настоящей кожи, напечатанное золотыми буквами) содержало массу названий, от Cuisses de Grenouilles Provencale [62] до Wiener Schnitzel [63] . Ho нет, это место не было совсем уж жульническим. Вам давали большое блюдо лимонного шербета, чтобы вы могли немного освежиться между переменами блюд.

— Bon soir [64] , — обратился к нам метрдотель, когда мы вошли в ресторан. Он был облачен в обязательный смокинг и старался изо всех сил, чтобы его бруклинский акцент звучал по-французски.

— У нас заказано на половину восьмого. На имя Харрингтон, — сказал Кулли.

— Oui [65] , мсье Харрингтон. Прошу вас пройти сюда.

Он провел нас к милому столику у окна. Я была удивлена, что нам дали такой престижный стол, ведь Кулли не был завсегдатаем этого заведения. Но завсегдатаи попросту отсутствовали. Ресторан был пуст, за исключением трех посетителей, которые сидели за столом в противоположном конце зала.

— Похоже, дела у них идут неважно, — сказал Кулли. — Я разочарован. Я здесь впервые и ожидал увидеть кого-нибудь из знаменитостей Лэйтона.

— Думаю, это из-за экономического спада, — сказала я. — Сейчас никто не может позволить себе прийти сюда. Кроме, конечно, невероятно талантливых фотографов.

— Конечно. — Он улыбнулся. — Давай выпьем.

Я взяла бокал с шампанским.

— За Дженет Клейборн, — весело произнесла я.

— Почему ты решила выпить за нее? — спросил Кулли. — Из-за того, что заработанные мною на брошюре для ее агентства деньги пошли на оплату этого ужина?

— Нет, дурачок. Потому, что из-за нее ты вошел в мою жизнь.

Кулли поднял свой бокал и чокнулся со мной.

— За Дженет Клейборн, — сказал он. — С выражением моей глубочайшей признательности.

Мы сделали заказ, отдав предпочтение дарам моря. Кулли заказал омара по-ньюбургски, а я — морского языка по-дуврски.

— А где же основное блюдо? — спросил Кулли, когда официант принес наш заказ и удалился.

— А, ты это о порциях? — сказала я. — Маленькие, не так ли?