За спинами мужчин бармен склонился над опубликованным в газете расписанием скачек, через его плечо было перекинуто полотенце, слева стояла недопитая кружка пива. Переполненная желтая пепельница стратегически удачно располагалась между ним и двумя посетителями. Том помедлил, пораженный тем, насколько вечной выглядела эта сцена. Казалось, зайди сюда в любой день и в любое время — увидишь то же самое.

— Где он? — спросил Том на французском, постучав костяшками пальцев по стойке.

Бармен нехотя поднял глаза, кивнул в сторону туалетов и снова углубился в чтение.

— Два эспрессо, — заказал Том, покосившись на тонувший в полумраке зал. — И побольше сахара.

Бармен закатил глаза и демонстративно медленно принялся складывать газету. Том постепенно привыкал к недостатку освещения. В глубине зала, за столиком, расположенным у входа в туалет, сидела одинокая сгорбленная фигура, освещаемая только перемигивающимися лампочками на стоящем рядом игровом автомате.

— Жан-Пьер? — окликнул Том, приблизившись. Человек слегка поднял голову. В левой руке была зажата сигарета, догоревшая до фильтра.

— Je suis occupe, Felix [7] , — донесся голос из-за свисавших волос.

— Да я уж вижу, как ты занят, — проворчал Том с улыбкой, садясь за столик. Повисло молчание.

— Ты слышал, что она бросила меня? — вдруг спросил Жан-Пьер, на этот раз по-английски.

— Я слышал, что ты снова начал пить.

Мужчина поднял глаза, откинув волосы с лица и убрав их за уши. Том приветственно улыбнулся, но не смог скрыть своего удивления. С Жан-Пьером Дюма они дружили уже более десяти лет. Именно Дюма, один из лучших агентов ДСТ — контрразведки Франции, в свое время помог Тому исчезнуть, а затем скормил агентству поддельные улики с ДНК, чтобы убедить всех в его смерти. В благодарность Том помог ему в нескольких сомнительных операциях на стороне французского правительства. Но сейчас перед ним сидела бледная тень человека, которого он знал.

Жизнерадостное улыбчивое лицо превратилось в маску с ввалившимися щеками и беспокойным взглядом, говорящим о полном моральном поражении и жалости к себе. Зная Дюма, Том мог предположить, что он до сих пор не рухнул в бездну только благодаря собственному поразительному упрямству. Он жил для того, чтобы не доставить другим удовольствия видеть себя мертвым. Чтобы другим не было проще.

— Ты пришел, чтобы угостить меня выпивкой? — В его голосе прозвучала надежда, хотя лицо оставалось угрюмым. Густые усы чуть шевелились, словно флаг под дуновением ветерка.

— Ваш кофе. — У столика появился бармен.

— Оба для него, — указал Том.

Бармен с размаху поставил чашки перед Дюма, наполовину расплескав одну.

— Сахар на столе, — проворчал он, уходя.

Дюма провел тыльной стороной ладони под крупным носом, его глаза были красными и слезились от недосыпа. Узел на странного вида галстуке казался засаленным и потертым — видимо, его ослабляли каждый вечер, чтобы снять через голову и не завязывать заново на следующее утро. Том подумал, что тоже носил одну и ту же одежду день изо дня.

Тишина была нарушена внезапно ожившим игровым автоматом, зазвучала мелодия из сериала «Звездный путь: следующее поколение». Дюма обернулся и злым взглядом уставился на мужчину, пришедшего играть.

— Майло вышел, — сказал Том, перекрывая громкое звяканье и щелканье игрового автомата. — Он заключил сделку с китайцами.

Дюма посмотрел на Тома, а потом опустил глаза вниз, пожав плечами.

— Pas mon probleme [8] .

— Он кое-что задумал.

— У него всегда что-то на уме.

— Этот случай особенный.

Пауза.

— Какой?

Том улыбнулся уголками губ. Он знал, что Дюма не устоит. Чтобы ни случилось, двадцать пять лет секретной службы не давали забыть о себе в отличие от личной гигиены.

— Лувр. «Мона Лиза».

— Пфф. — Дюма недоверчиво усмехнулся. — Невозможно.

— Это уже делали.

— В 1911 году, — отмахнулся француз. — Тогда все было иначе. Теперь… Он не осмелится.