– И ты послушай, – обратился Туманов к следаку, заметив, что тот зашевелился за спиной Липкова. – Я не убийца. Но если понадобится, пристрелю любого из вас. Будете делать все, как я скажу, обещаю, останетесь живы. Так что выбирайте, кому что нравится, – непритязательно посоветовал Федор.

– Но это угроза жизни… Статья… – начал было следователь, но Липков локтем ткнул ему в грудь, чтоб замолчал. И следователь закрыл рот.

Но Федор даже не отреагировал на его болтовню. О какой статье можно было говорить сейчас? Наверное, молодой следователь до конца не хотел понимать ситуацию. Мешали амбиции. Пытался повлиять на подследственного. Только где ему переубедить Федора. Тот зря болтать не будет. И Липков это понял быстрее своего молодого коллеги.

– Выброси бумажку от мороженого, – сказал Федор коренастому оперативнику.

Тот не заставил себя долго уговаривать. Преданно уставился в глаза Туманову в ожидании дальнейших распоряжений.

Федор даже улыбнулся по этому поводу и заговорил уже не так жестко:

– Теперь достань из кармана ключ и открой наручники.

Сначала у опера появилась мысль соврать, сказать, что ключ остался у его напарника, но разве Туманов поверит. И Корякин решил не врать. «Пропади пропадом эта работа, чтоб я из-за нее рисковал жизнью», – сказал он себе и достал из кармана ключ.

– А ну-ка, иди сюда, – позвал Федор следователя, когда его правая рука оказалась свободной.

– Зачем? – не упустил спросить тот, хотя и догадался, что задумал Туманов. Но о сопротивлении не помышлял. Во-первых, тот физически сильнее его. А во-вторых, в руке у него пистолет.

– Дай сюда руку, – потребовал Федор, но не стал дожидаться, сам схватил следака за тощую руку и застегнул на ней наручник. Посмотрел на молчавшего Корякина. Подмигнул.

– Не горюй, Корячкин, – нарочно исказил он фамилию коренастого опера и кивнул на приунывшего молодого следака. – С ним тебе веселей будет, чем со мной. – Потом издевательски спросил, заглядывая следователю в лицо: – Не жмет руку? Может, чуть ослабить?

– Я потерплю, – с достоинством ответил молодой следак. Парень он был довольно задиристый, что никак не подходило к его хилой фигуре.

– На что вы надеетесь, Туманов? – сказал он как бы в насмешку. – Вас же все равно поймают. Только себе навредите.

– Может, и не поймают, – философски заметил Федор, на всякий случай забрав папку следака себе. Очень захотелось взглянуть, что там на него насобирали. Но только не сейчас и не здесь. Еще будет время.

– Вот что, можете считать себя гарантом моей безопасности. Значит, так. Сейчас все идем к микроавтобусу, и если кто-то из вас пикнет, – посчитал Федор не лишним предупредить всех еще раз, – глотки порву. А теперь топайте. – Сам схватил под руку Липкова, чтоб не убежал далеко служака прокурорский.

Водитель «Газели» немного придремнул. Услышал, как открылась боковая дверь, и увидел Корякина, к правой руке которого был пристегнут следователь. А бывший подследственный шел рядом с Липковым, причем держал его под руку как старого приятеля и что-то рассказывал ему.

С другой стороны маленькими шажочками семенил адвокат Усков. Причем со стороны казалось, будто припертый большой нуждой Усков успел наложить в штаны и теперь опасался, как бы не растерять дерьмо по дороге.

Водитель протер глаза.

– А это чего вы?.. – указал он на пристегнутого к Корякину следователя.

Опер ничего не ответил. Искоса поглядел сначала на Федора, потом на двери столовки. В душе он проклинал белобрысого напарника-шалопая. Тот, поди, там пивко тянет, а Корякин страдает тут.

– Чего случилось-то, ребята? – не унимался водитель, уставившись на следователя. Подлога не заподозрил. Ведь сам Липков тут. Значит, все в норме.

– Обстоятельства изменились, – пошутил Федор. – Недавний обвинитель перешел в разряд обвиняемого. Не удивляйся, так бывает.

Липкову шутка не понравилась.

– Бандит ты! Погоди у меня, – пригрозил заместитель прокурора.

Только сейчас сержант-водитель заметил в левой руке Туманова пистолет, и сердце зашлось от страха. Липкими, вспотевшими ладонями он очумело вцепился в «баранку» и уставился в лобовое стекло, больше не проронив ни слова.

– А ты тоже хорош, – взъелся Липков на Корякина, усаживаясь на сиденье, – дал возможность преступнику завладеть табельным оружием. Под статью пойдешь, – пообещал заместитель прокурора оперативнику.

Корякин опустил голову, как приговоренный к смерти. Но тут же решил воспользоваться последним словом, которое полагается перед казнью, и плаксивым голосом залепетал:

– Савелий Тимофеевич, – опер понимал, что теперь на него всех собак навешают. – Ну откуда же я мог знать, что он левша?