— Нет.

Но, почему? — спросила я.

Потому что это было неприятно. Да, смысл именно в этом! Отрицать все неприятное в жизни. В этом и смысл профессии ее мужа: крестовый поход против действительности, создание, как он считает, истинной красоты.

— Стефани пойдет на все, чтобы избежать неприятностей. Как она могла сказать мне, что мой муж изменял мне еще с кем-то, кроме Джессики? Но; когда она поняла, что я узнала об этом, она решила, что сделает мне добро, сказав, что Мэнди была некрасивая. Джессика молода и привлекательна, а Стефани не хотела, чтобы я почувствовала себя старой кошелкой, которой муж изменил дважды с молодыми, интересными женщинами. Она оберегала меня.

Я встала. У меня было ощущение, что по сравнению с прошлой неделей, мои мысли обрели какую-то реальность. Я подошла к висевшему на стене телефону, вызвала справочную Манхэттена и попросила номер Кендрика и Макдоналда.

— Это одна из больших юридических контор на Уолл-стрит, — сказала я Касс, — которые работают с утра до ночи. Посмотрим, как поздно они закрываются.

Но там никто не ответил.

— Кассандра! — услышали мы голос Теодора.

Я заметалась в поисках укрытия. Никакой двери, куда можно было бы убежать, занавес на сцене был прозрачным, у самой сцены не было задника.

— Я приготовил тебе какао, Кассандра! — крикнул он.

Иду, иду.

О, Боже! — воскликнул Теодор.

Он оглянулся по сторонам и попятился назад к лестнице, которая вела в цокольный этаж. Его глаза перебегали с Касс на меня так быстро, как будто следили за нашей жаркой дискуссией. Прежде, чем я успела подумать, что делать, он бросился вперед и, схватив меня за руки, выкрутил их, чтобы я не смогла убежать.

— Не пытайся сопротивляться, — закричал он. — Касс, звони в полицию. Я держу ее.

Теодор был не очень мощным, но жилистым. В моей голове быстро пронеслись все статьи о самообороне, которые я читала. Но пока он стоял за креслом, на котором я сидела я выкрученными руками, я не могла ударить его ногой в пах.

— Отпусти, — вскрикнула я.

Он на самом деле причинял мне боль.

— Теодор, я тебе все объясню.

— Кассандра! — опять закричал Теодор. — Не стой так! Звони в полицию!

Отпусти ее, — спокойно произнесла Касс.

Что? — переспросил он, не понимая.

Отпусти ее, — он сжал меня еще сильнее. — У нас с Рози есть дело на сегодняшний вечер.

— Ты, что, рехнулась? — он крепко держал меня. — Да?

— Ой, — это уже была я.

— Нет. Рози невиновна. И я помогу ей доказать это.

Теодор вышел из-за кресла, рассчитывая, что он сможет преградить мне путь, если я вздумаю бежать. Я подняла ногу, чтобы ударить его— я бы успела выскочить, пока он бы корчился от боли, но я передумала.

— Ты не должна помогать ей, — инструктировал он Касс. — Она не невиновна. Вспомни, что она сделала со своим мужем. Вспомни, что она сделала с Картером Тиллотсоном. Она сумасшедшая. Убийца. Она вооружена?

Я повернулась в его сторону.

— Да. У меня маленькая нейтронная бомба.

Поскольку Теодор, кажется, уже понял, что Касс впустила меня в свой дом добровольно, а не по принуждению, она заявила ему:

Если ты попытаешься вызвать полицию или будешь нам как-то препятствовать, я уйду от тебя и оставлю тебе детей. Подумай о Дне Благодарения. Нет, лучше о Рождестве. Ты один рядом с елкой и тремя угрюмыми подростками, а я… — она задумалась, — …где-нибудь в Оксфорде…

Оксфорде? — переспросил он. — Кто собирается в Оксфорд?

Но он знал, кто. Он отпустил мои руки. Осторожно я начала массировать свои локти.

Давайте все сядем, — предложила я. — Пожалуйста. Мне есть, что сказать вам.

Ты доверяешь моему здравому смыслу, Теодор? — спросила Касс.

Теодор согласно кивнул.

— Тогда я прошу тебя, выслушай Рози.

Он подобрал полы своего длинного халата и сел позади Касс.

Я узнала о Ричи за неделю после его смерти больше, чем за все годы, что мы прожили вместе, — начала я. — И я должна признать правду: он хотел вырваться из пригорода, он хотел перестать быть обычным средним парнем, — он в течение долгого времени хотел покончить с нашим браком.

Я вынуждала его остаться. Помните, прошлым летом он хотел купить виллу в Тоскане. Я смеялась над ним, я издевалась над ним: «Мы — на итальянской вилле?». Я хотела убедить его, что он все тот же Ричи из Куинса. Но он в отличие от меня, уже стал человеком, который мог жить в вилле. А потому он не просто был рассержен на меня, что я вынуждала оставаться его жить чуть ли не на ферме — он был разъярен. Он ненавидел Ричи, который был учителем математики и от случая к случаю зарабатывал большие деньги. Он отчаянно хотел стать Риком. И единственным препятствием на пути к этой жизни была учительница из пригородного колледжа с еле заметным бруклинским акцентом.