Он встряхнулся, спустился к ручью, зачерпнул ледяной воды и умылся. Стало немного легче. Калитин вернулся к камню, сел и начал думать.

Куда делась Мельникова? Она могла пойти в горы и заблудиться… могла сбежать. Ее могли убить. Имеет ли это отношение к взрыву в туннеле? Вполне вероятно. Лариса могла что-нибудь услышать или увидеть, и ее просто убрали как ненужного свидетеля.

Пиротехники у всех на глазах носили в туннель взрывчатку — якобы для съемок. Могли они заранее, еще во время мнимого «взрыва», заложить настоящий заряд? Могли. Никто не следил за каждым их шагом. Могли они специально повредить кабель? Могли. Свет погас, и в темноте, суматохе им легче было проделать все необходимое. Остается главный вопрос. Зачем?

Теперь золото. Откуда Мельникова его взяла? Нашла в кармане куртки? Допустим. Тогда как оно появилось в кармане ее куртки? Подложили? Все тот же вопрос: кто и зачем? Если Мельникова лжет, остается непонятным, откуда у нее самородок. Нашла в горах? Украла у кого-то из членов группы? Привезла с собой? Возможно…

Зачем она показала золото Глафире? Молчала бы, и все было бы в порядке. Не логично.

У Марата закружилась голова. То ли от горного воздуха, то ли от неразрешимой задачи. Как бы там ни было, а Мельникову придется искать. Живую или мертвую. Наверное, будет правильно попросить альпинистов о помощи. Только они смогут тщательно осмотреть окрестности. Киношникам и местным жителям это не под силу.

Господин «Багров» вернулся в дом к обеду. Глафира хлопотала на кухне. Мужчины играли за столом в карты, угрюмо переглядывались.

— Мне нужно поговорить с вами, — сказал Марат. — С каждым в отдельности.

Никто из членов группы не отказался от разговора, хотя далеко не всем понравилась дотошность приезжего.

К сожалению, эти беседы не помогли делу. Кто что делал в туннеле во время съемок, установить было практически невозможно. Да, все друг друга будто бы видели. Но любой мог отлучиться незамеченным. То же и в отношении ночевки в кишлаке. Все плохо спали. Почти каждый, кроме Глафиры, выходил ночью во двор. Подышать, покурить или в туалет. Мельникову никто не видел. Никто не заметил, как она вышла из дома…

Замок Вальганиуса стоял в широком рукаве туннеля, на возвышении, в стороне от центральной магистрали. Из его фундамента с четырех сторон били широкие, шумные струи темных подземных вод. На острых камнях, окружавших замок, висели клочья белой пены. За камнями начиналась отвесная стена.

Магистр Вальганиус закрылся в своей мастерской. Он работал. Тревожные мысли мешали ему сосредоточиться. Он умел проникать мыслями далеко в будущее. То, что он увидел там, потрясло Вальганиуса. Его длинное узкое лицо побледнело, хотя это казалось невозможным. Все жители подземного города и так отличались бледностью.

Внешность Вальганиуса портила слишком большая вытянутая голова. Во всем прочем он выглядел гораздо внушительнее любого из коренных жителей Жада. Магистр наблюдал, как жизнь под землей постепенно подтачивает жизненную силу драгийцев, этих маленьких и слабых существ. Их кожа стала слишком тонкой и почти белой, а тела — хилыми и болезненными.

Конечно, Вальганиус мог бы обзавестись самым красивым телом, но он считал, что уродство привлекает гораздо больше внимания, чем совершенство, которое быстро приедается. Вальганиус не был уродом, но весь его вид — высокая фигура, острый нос с горбинкой, выдающийся вперед раздвоенный подбородок и пронзительный взгляд глубоко посаженных глаз, — производил именно то впечатление, на которое он рассчитывал. Будь Магистр красавцем, ему бы завидовали, но и только. Он не так глуп, чтобы попасться на удочку тщеславия! Вальганиус сам любил ловить на эту наживку.

Магистра устраивала жизнь, которую он вел на Драгии, куда прибыл как гость, а потом остался насовсем. Здесь к нему пришел настоящий успех. Вальганиус приобрел влияние в кругах правящей верхушки Жада. Ему буквально смотрели в рот. Звание Магистра он присвоил себе сам, так как не нуждался в чужих оценках и отличиях. Вальганиус слишком далеко отодвинул границы невозможного и проник в такие области знания, что оценивать его стало некому. Его попросту боялись.

— Хетт, иди сюда! — громко крикнул он, зная, что секретарь находится в соседней комнате.

Хетт, слуга и секретарь Магистра, вздрагивал всякий раз, когда слышал пронзительный и скрипучий голос своего хозяина. Он сразу же поспешил на зов. По дороге ему попалось одно из тех ужасных созданий, которые слонялись по просторным хоромам Вальганиуса. Хетт никак не мог привыкнуть к ним. Эти отвратительные, жуткие существа подчинялись только своему хозяину. Казалось, что остальных они просто не видят и не слышат. Хетт прекрасно понимал, что это обманчивое впечатление. Он не раз становился свидетелем сверхъестественной ловкости, силы и бесстрашия уффов, как называл их Вальганиус. А еще уффы обладали феноменальной памятью. Хетту казалось, что они видят не только глазами, но и затылком. Не было такой мелочи, которую они упустили бы из внимания. Хотя о каком внимании могла идти речь? Живое внимание, присущее обычным жителям Жада, у них напрочь отсутствовало. Ничто не могло взволновать уффов, этих чудовищ, заставить их обернуться, посмотреть теплым, осмысленным взглядом. «Только Тьма могла породить подобное!» — не раз думал Хетт, обходя странных слуг Вальганиуса десятой дорогой. Вот и теперь секретарь торопливо отступил в сторону, пропуская одного из них.

— Хетт, ну где же ты, принеси мне мой трейл.

— Хорошо, господин Вальганиус, сейчас, — ответил секретарь, входя в комнату.

Если бы не щедрая оплата его услуг, Хетт давно сбежал бы. В замке Магистра все казалось противоестественным: поведение самого хозяина, общество его неприятных слуг и даже сама обстановка жилища. Вещи и те проявляли необъяснимые, с точки зрения Хетта, свойства. Вот, к примеру, огромные тяжелые зеркала в черных металлических рамах распространяли странные ароматы и являли отражения несуществующих в пределах замка жильцов и предметов. Проходя мимо, секретарь старался не смотреть в их пугающую серебристую глубину. Он опасался, что вместо собственного отражения увидит там какое-нибудь кошмарное видение.