— Играем в покер, — сказала Сюзан.

— В крепости для принцесс, — добавила Лиз.

— А у вас есть деньги? — с серьезным лицом поинтересовалась Джорджия.

Лиз грустно покачала головой, и Сюзан хихикнула.

— Как, вообще нет?

Порывшись в кармане, Лиз извлекла жвачку.

— Что это? — фыркнув, спросила Джорджия. — Я что, по-вашему, вчера родилась? Жвачка не может считаться деньгами… только арахис!

Они нашли орехи и сыграли четыре раза по семь карт, прежде чем мама и папа спустились вниз — нарядные, в черной обуви и с накрахмаленными воротничками. Они помахали на прощание, и Лиз хотела подбежать к ним и обнять, но, зная, что Сюзан это не понравится, осталась на месте. Они к ней плохо относились, да и она к ним тоже, но Лиз считала, что это нормальное положение вещей для человека в двенадцать лет.

Как только родители ушли, они втроем перебрались в гостиную смотреть «Самое смешное домашнее видео Америки». По окончании шоу Джорджия велела девочкам надеть пижамы. Они могут не спать, сколько захотят, но когда мама с папой вернутся, должны сразу прыгнуть в кроватки и лежать тихо как мышки. Это была одна из многих причин, по которым Лиз и Сюзан боготворили Джорджию.

Они ушли в спальню переодеваться, и когда Сюзан сняла рубашку, Лиз увидела ее живот: он был испещрен красными, оранжевыми, черными, синими пятнами… за многие месяцы она уже не впервые замечала их, но сегодня с ними была Джорджия. Лиз тут же вспомнила дикие звуки, которые издавал отец. Разве могут взрослые делать все, что захотят?! Если не любят тебя, то это повод набрасываться?! Увидев пятнистый закат на животе сестры, Лиз закричала. Долгий громкий истошный вопль пронесся по всему дому. В комнату вбежала Джорджия.

— Посмотри, — надрывно проговорила Лиз. — Что он с ней сделал!

Сюзан зажалась в углу, но Джорджия убрала ее руки и осмотрела пятна.

Лиз не умолкала:

— Помоги нам! Ты должна помочь!

Она, наверное, думала, что Джорджия носит с собой волшебную палочку и одним взмахом сможет убрать «закат», или крикнуть так, что стены содрогнутся, или сдуть целый дом одним дыханием — ведь она была такая большая!

— Матерь Божья… — только и смогла произнести Джорджия.

— Я упала, — оправдывалась Сюзан.

Джорджия отвела обеих в ванную и начала тереть живот Сюзан полотенцем. В некоторых местах куски засохшей грязи намокли, размазались и отлетели. Лиз надеялась, что удастся все отмыть.

— В школе есть один мальчик, — объяснила Сюзан, — которому я не нравлюсь. Он бьет меня на переменах.

Опустившись на сиденье унитаза, Джорджия заплакала. Прямо как ребенок, подумала Лиз. Да и все они были маленькими детьми…

Джорджия усадила девочек к себе на колени и крепко обняла.

На следующий день к ним пришел офицер Уиллоу вместе с мужчиной, пахнувшим кофе и одетым в мятый коричневый костюм. Он принялся задавать вопросы. Разговаривал со всеми сразу, затем с каждым в отдельности. Нет, отвечали они. Нет, нет, нет…

Он ощупал живот Сюзан, проверяя, не сломаны ли ребра. Все цело. Говорил он с ней недолго: ему становилось не по себе от ее взгляда.

— Я упала, — в очередной раз сказала она. — Играла на крыльце и споткнулась.

Когда мистер Уиллоу и человек в костюме ушли, Мэри позвонила Джорджии, чтобы наорать на нее, но трубку взяла Роуз О’Брайен.

— Я больше не хочу, чтобы моя дочь сидела с вашими! — кричала Роуз. — Мне все это не нравится!

Ее голос слышали даже Лиз и Сюзан, стоя в десяти футах от телефона.

После этого Мэри пришлось изменить расписание: она больше не работала по ночам и выходным. Сюзан переехала в подвал, сказав, что не может жить в одной комнате с маленьким шумным ребенком. Дом скрипел все громче и настойчивее. Тэд Мэрли допоздна засиживался в баре или работал в саду и возвращался домой только после того, как дочери засыпали.

2001

Следующие шесть лет Сюзан провела в подвале, где, как сердце, стучал котел и холодный дождь барабанил в окна. Когда ей было одиноко, она тихо шевелила губами, будто разговаривая с кем-то. «Такая она у нас творческая натура! Одаренная! Особенная!» — восклицала Мэри, если кто-то задавал вопросы.

Голос Сюзан преобразился в глубокое контральто, но выше пяти футов она не стала. Издалека она была похожа на ребенка, вблизи — на что-то слишком зажатое, чтобы расти дальше.

Все эти шесть лет Мэри допоздна не ложилась спать. Она сидела в кухне, слушая раздражающий храп мужа и говоря себе, что надо обязательно оставаться начеку, иначе в одну из комнат, где спали дочери, проберется какой-нибудь маньяк. По этой причине она запирала все окна и двери и установила засов на двери в подвал, чтобы Сюзан могла закрываться изнутри. Ей снились кошмары про мужчин сомнительной внешности, вламывавшихся в спальни ее девочек, а сама она была привязана к стулу, с песком во рту.