— Папа! — громко звал Рики. — Она светится? Папа!!!

— Да, — откликнулся Аллейн, вставая, — светится. Приходи и увидишь сам. Но закрой за собой дверь, а то все испортишь.

Рики появился не сразу. На пол легла тонкая полоска света, постепенно расширившаяся. Аллейн увидел, как вошла крошечная фигурка в пижаме.

— Закрой дверь, — повторил Аллейн, — и подожди немного. Если подойдешь поближе, то увидишь.

Комната вновь погрузилась в темноту.

— Не молчи, пожалуйста, — испуганно и вежливо произнес Рики. — А то я тебя никак не найду.

Наконец Рики добрался до отца. Он стоял между коленей Аллейна, глядя на светящуюся козочку.

— Она как будто из серебра, — сказал он. — Все правда.

Он приник к отцу, распространяя запах мыла, и обнял Аллейна расслабленной рукой. Аллейн посадил его на колено.

— Я физически и эмоционально притомлен, — важно произнес Рики.

— Это еще что такое?

— Так говорит няня-француженка, когда я очень устал. — Рики сладко зевнул. — Я еще немного посмотрю на козочку, а потом, наверное… — Его голос оборвался на полуслове.

Аллейн слышал, как Трои тихонько ходит в соседней комнате. Он дождался, пока Рики ровно задышал, и положил его в постель. Дверь отворилась, на пороге стояла Трой, прислушиваясь. Аллейн направился к ней.

— Готов, — сказал он.

Трой пошла проверить. Дверь они оставили открытой.

— Уж не знаю, провел ли я сеанс детской психотерапии или попросту нагло одурачил ребенка, но проблема решена, — сказал Аллейн. — Больше он не будет бояться своей спальни.

— А если он проснется?

— Он не напугается. Увидит свою драгоценную козочку и снова заснет. Как ты?

— Сплю на ходу.

— Физически и эмоционально притомлена?

— Он так сказал?

— Ага. Мне остаться с тобой, пока ты не заснешь?

— Но… А как же ты?

— Я собираюсь на фабрику. Дюпон все еще там, Рауль дал мне напрокат машину.

— Рори, это невозможно. Ты ведь уже должен падать от усталости.

— Мало ли что я должен. Вечер только начался, и самое время отправиться с визитами. Кроме того, мне нужно договориться о завтрашнем дне.

— Не знаю, о чем можно сейчас договариваться.

— Конечно, не знаешь, дорогая, ты ведь не полицейский.

Трой попыталась возражать, но сонливость одолела, и ее голос также оборвался на полуслове. К тому времени как Аллейн вымылся и переоделся, Трой уже была в постели и крепко спала. Аллейн погасил свет и выскользнул из комнаты.

Серебряная козочка ровно светилась в темноте.

Аллейн предупредил портье, что, по-видимому, вернется поздно, и распорядился спрашивать, что передать, если ему позвонят. Но не переводить звонок в комнату Трой, дабы ее не беспокоить, если он только сам не позовет ее к телефону. Выло девять часов вечера.

Портье распахнул двери, и Аллейн направился к машине Рауля. Рядом стояла другая машина, длинная шикарная спортивная модель с британскими номерами. Водитель высунул голову в окно и негромко произнес: «Привет, сэр».

Это был Робин Херрингтон.

— Привет, — ответил Аллейн.

— Собственно, я возвращался из Дусвиля, ну и дай, думаю, заеду, вдруг встречу вас, — быстро и приглушенно заговорил Херрингтон. — Жаль, что вы уходите. То есть, у вас, наверное, не найдется пята минут, чтобы побеседовать со мной. Простите, что не выхожу из машины, но в общем я подумал… Я не отниму у вас много времени. Я могу отвезти вас куда надо, если вы торопитесь, чтобы уж…

— Спасибо. У меня есть машина, но я с удовольствием пожертвую пятью минутами, чтобы побеседовать с вами. Могу я сесть рядом?

— Вы ужасно добры, сэр. Да, пожалуйста, садитесь.

Аллейн обогнул спортивный автомобиль и устроился рядом с молодым человеком.

— Пяти минут мне вполне достаточно, — нервно произнес Херрингтон и умолк.

— Как чувствует себя мисс Трубоди? — выждав немного, спросил Аллейн.

Робин шаркнул ногой.

— Не очень хорошо, — сказал он. — По крайней мере, так было, когда я уезжал. А на самом деле — довольно плохо.

Вновь наступила тишина. Херрингтон безмолвно открыл неприметную дверцу, за которой оказался миниатюрный бар с автоматическим освещением, и жестом предложил Аллейну выпить.