Так или иначе — он снова влип.

Интерьер кабинета был строг и, наверное, специально призван вызывать уныние и чувство безнадежности. Крашеные стены, будто нарочно, избавлены от вездесущего офисного «евроремонта». Окна свободно пропускали свет, однако же, через мутные стекла ничего не было видно. Толщина стен в районе окон невольно намекала на тюремные застенки и еще больше давила на психику.

Наручники с него так и не сняли. Видимо, задержанный представлялся достаточно опасным. Гильза сидел на неудобном стуле, а напротив, за небольшим письменным столом, разместился тот самый, лысоватый сотрудник.

— Ну, что ж, гражданин Кошкин, вот мы, наконец, и встретились, — неторопливо проговорил тот. — Как видите, мы вас прекрасно знаем.

— А я вас — нет! — довольно дерзко ответил Гильза.

— Это не составляет государственной тайны, — спокойно отозвался сидящий за столом. — Майор безопасности Игнатьев. Именно я занимаюсь вашим делом.

— Моим делом? — недоуменно проговорил Гильза, прикидывая, к какой именно «безопасности» принадлежит этот майор. — Я ничего не совершил, чтобы мною занимались таким образом. Поймите — произошла ошибка, и я сейчас все объясню…

— Никакой ошибки, — Игнатьев покачал головой. — Именно вас мы и разрабатывали, и, как оказалось, не зря. Взгляните-ка…

Он раскрыл пухлую картонную папку, извлек и разложил перед Гильзой фотографии — весьма высокого качества, хоть и видно было, что сделаны они издалека, иногда сквозь стекло, листву, в узкие промежутки между случайными прохожими и машинами.

На снимках Гильза с неприятным удивлением узнал самого себя — в момент встречи с незнакомым «спецом» в Камергерском переулке. Затем, на более размытых, словно сделанных дрожащей рукой, кадрах — он же и «съехавший с катушек» спец в момент погони. Затем — тело «спеца», распростертое на асфальте в невозможной для живого человека позе. Затем — снова он, в машине, рядом с Кролем, потом — входящий в калитку с охранником Слизня…

— Узнаете? — поинтересовался Игнатьев.

— Узнаю… — угрюмо произнес Гильза.

Выходит, его арест вовсе не был случайностью. За ним следили. И даже успели разузнать, кто он такой. Интересно — как много они знают? Только лишь о его прошлой жизни? Или же им известно про его работу в «Линии»? Да и знают ли они про регистраторов и их тайную организацию? Вопросов много. Жаль, что право задавать вопросы есть сейчас только у этого майора.

— Объясните-ка мне, пожалуйста, — продолжил Игнатьев. — Зачем вы встречались с Никитиным?

— Я не знаю никакого Никитина, — сказал Гильза.

Майор пальцем постучал по снимку, где был запечатлен «спец».

— А-а… — протянул Гильза. — Я даже не знал, как его зовут. Просто подсел, кофе попить…

— Забавно, — кивнул Игнатьев. — Ему, видимо не очень понравилось, что вы уселись за его столик. Иначе, зачем наш сотрудник, проверенный годами, вполне нормальный и психически уравновешенный вдруг принялся в вас стрелять?

— Сам удивляюсь, — согласился Гильза. — Странный человек.

— Какие дела вас связывали с Никитиным?

— Ей-богу, впервые его видел!

— Ну, да, ну, да… — не стал спорить Игнатьев. — К этому вопросу мы еще вернемся. Скажите-ка лучше, когда вы начали карьеру профессионального убийцы?

— Да с чего вы взяли?! — с досадой проговорил Гильза. — То, что я оказался в доме Слизня, еще ни о чем не говорит!

— С пистолетом в руке, — снова кивнул Игнатьев. — С глушителем. Конечно, это ни о чем не говорит. Ну, ладно… Объясните тогда мне одну любопытную вещь…

Майор извлек из папки еще несколько фотографий, на этот раз — куда худшего качества. То, что было на них изображено, заставило Гильзу отпрянуть.

— Ведь вы служили в войсках специального назначения, верно? — прищурившись, проговорил Игнатьев. — И насколько нам удалось выяснить, ваше подразделение погибло при невыясненных обстоятельствах. Все, до единого бойца. Я лично беседовал с человеком, который вас хоронил.

— Меня?! — изумился Гильза.

— Или того, кого вы подсунули вместо себя, — холодно сказал майор. Равнодушие в его голосе сменилось презрением. — Кто-то за родину погибал, а кто-то оказался шакалом…

Гильза беспомощно заморгал. Ответить на этот неожиданный выпад ему было просто нечего. Все, что он помнил об этой истории — это то, как его волокли куда-то, где-то лечили…

А потом пришел Хорос. И после была только «Линия».

— В общем, советую хорошенько подумать, — с прежней беспристрастностью сказал майор. — У нас здесь, сами понимаете, не прокуратура, не милиция, и не суд. Процесс специфический, и результат нашего с вами общения может быть самый разный. А поговорить нам придется о многом…