Шрифт:
– Напугана, но держится. Вокруг вашей квартиры круглосуточно караулят стражи, это любого сведет с ума.
– Зачем они там? – не поняла я. – Они же не думают, что мне захочется вернуться из мертвых?
– Все немного сложнее, – вздохнул парень, присаживаясь на краешек кровати и сцепляя руки в замок. – В общем, у меня две новости – хорошая и плохая. Первая – мой отец не имеет никакого отношения к исчезновению твоего.
– А плохая?
– Но это не значит, что он этого не хочет.
Я замерла, не зная как реагировать на услышанное. Эдриан протянул мне руку, приглашая к себе. Мгновение, и мы оказались лицом к лицу. Я оказалась в его объятьях, почувствовав прохладу кожи и мягкость прикосновений. Сердцебиение начало замедляться, а дыхание выровнялось. Его терпкий аромат успокаивал, не успевшую набрать полную силу, панику.– Совет не собирался уже две недели, что просто невероятно, – продолжил парень, нежно поглаживая меня по спине. – Думаю, отец решился на кардинальные перемены.
Я вскинула голову, встретив его печальный взгляд, не совсем понимая, что означают эти слова.– Скажем так, отец утратил веру в людей. Он считает, что в Совете они больше не требуются. А, учитывая, что твой отец был самым ярым его противником, то с него все и началось. Поэтому ему пришлось исчезнуть.
– Разве может один вампир представлять такую угрозу для смертной половины Совета? – Мне как-то в это не особо верилось. Мистер Ньюбелз был довольно мрачным типом, но даже он не пошел бы на подобное. – И что же он с ними сделает? Никто не позволит ему просто истребить их.
– Он напуган после случившегося, увидев насколько хрупка его власть и насколько смертен сильнейший из вампиров. Как я понял, все началось с простой зачистки, когда они пытались вычислить возможных охотников. Еще при мне уничтожались целые группы под видом несчастных случаев, причем я не уверен, что все пострадавшие имели отношения к заговору. Они просто попадали в категорию «потенциально опасны». Но, начиная подобную охоту, все труднее остановится. Теперь вампиры видят врага в каждом человеке. И я не знаю, куда это приведет.
– Неужели они могут что-то сделать людям? – искренне спросила я. – Конечно, вы сильны, но нас же много.
– Нас тоже много, – запротестовал Эдриан. – И ты слишком наивна, если думаешь, что существование в мире со смертными для нас естественно состояние. Никто не хотел признавать вас равными.
– А разве сейчас мы равные? – Мне хотелось расхохотаться на его заявление. – Давай говорить серьезно, вы всегда питались людьми, пусть и не столь открыто.
– Возможно, – поморщился парень, словно ему была противна эта мысль, – но это всегда считалось запретным, многих пугало возможное наказание. А теперь представь, что никто не станет сдерживать бессмертных?
– И что? Мы превратимся в ваших рабов?
– Нет, – усмехнулся он. – Просто вас станет меньше и намного меньше. И больше никто не посмеет гулять по темноте.
– Ты же не думаешь, что человечество не начнет бороться с вампирами? – Сама идея реальной Бафии, Блэйда или Ван Хельсинга была смехотворна, но мир видимо катился именно к этому.
– Если они узнают, с чем бороться. Вампиры и не думают выходить из тени, это сделает их слишком уязвимыми. К тому же, столько лет, чтобы изобрести идеальное убийство. Нет тела – нет преступления. Они подчинят себе ночь, да ты и сама это уже видела. Город за этим окном опустел с заходом солнца, а это только начало.
– План Даргона провалился, – напомнила ему я. – Думаешь, кто-то решит повторить этот успех?
– Старейший ошибся лишь в том, что искал не у тех помощи. Глупо было рассчитывать на охотников. В той партии каждый играл друг против друга. Но с отцом все иначе. Он пытается достучаться до своих собратьев.
– Но многие люди долго служили им и Договору.
– В этом пока и загвоздка, – ответил Эдриан, прижав меня к себе еще крепче, что я почти расплющилась о его твердое тело. – Мы привыкли к такому порядку вещей, и многие не готовы к крайним мерам.