— Вы хотите сказать… — начал Карминтел резким тоном.

Чарли оборвал его:

— Я ничего не хочу сказать. Вы слышали, что я сказал, и если на вас шапка горит…

Он пожал плечами. Карминтел молча бросил на него яростный взгляд.

— Не хватает нам выдумки и сообразительности, — сказал мне однажды Чарли, когда мы сделали попытку подкрасться к Большому Алеку на рассвете и снова были прогнаны им.

После этого в течение многих дней я ломал себе голову, пытаясь изобрести способ, с помощью которого два человека могли бы схватить третьего, хорошо владеющего винтовкой и никогда не расстающегося с ней. И это нужно было проделать в открытом море. В тихий промежуток между приливом и отливом постоянно можно было видеть Большого Алека, который средь бела дня открыто и дерзко работал со своей «китайской лесой». И было обиднее всего, что каждый рыбак от Бенишии до Валлехо прекрасно знал, как Алек смеется над нами. Карминтел тоже мешал нам, посылая нас наблюдать за рыбаками в Сан-Пабло, и мы, таким образом, могли уделить Королю греков очень немного времени. Но так как жена и дети Чарли жили в Бенишии, то мы сделали этот пункт своей штаб-квартирой и постоянно бывали там.

— Знаете, что мы должны сделать? — сказал я по прошествии нескольких бесплодных недель. — Когда Большой Алек отправится с рыбой на берег, мы захватим его лесу. Это заставит его потратить время и деньги на новую лесу, а мы постараемся придумать, как захватить вторую. Если мы не можем поймать его, будем устраивать ему, по крайней мере, всякие неприятности.

Чарли подумал и сказал, что мысль неплоха. Мы стали ждать удобного случая, и однажды, когда настало время между приливом и отливом, Большой Алек, собрав рыбу с лесы, вернулся на берег, мы вышли в залив на нашей лодке. Мы были уверены, что определим положение лесы по береговым знакам. Прилив только что начался, когда мы подплыли к тому месту, где, по нашим предположениям, находилась леса, и бросили рыбачий якорь. Мы спустили его на коротком канате, так что он едва касался дна, и медленно потащили его за собой, пока он не задержался и лодка вдруг не остановилась.

— Готово! — воскликнул Чарли. — Помоги мне вытянуть.

Вместе мы потянули веревку, пока не показался якорь, а за ним и осетровая леса, зацепившаяся за один из его рогов. Множество смертоносных крючков заблестело перед нами, когда мы освобождали якорь. Затем мы двинулись вдоль лесы, как вдруг удар по лодке заставил нас вздрогнуть. Мы оглянулись, но ничего не увидели, и снова вернулись к работе. Через мгновение раздался второй удар, и планшир между Чарли и мной разлетелся в щепки.

— Совсем похоже на пулю, парнишка, — сказал Чарли задумчиво. — И далеко же стреляет этот Большой Алек! Он употребляет бездымный порох, — объявил он, осмотрев берег, находившийся на расстоянии мили от нас. — Вот почему не слышно выстрела.

Я взглянул на берег, но не увидел там никаких признаков Большого Алека; очевидно, он прятался за каким-нибудь утесом, и мы были в его власти. Третья пуля со свистом пролетела над нашими головами и упала в воду.

— Пожалуй, лучше нам убраться отсюда, — хладнокровно заметил Чарли. — Как ты думаешь, парень?

Я думал так же, как и он, и сказал, что леса совсем не нужна нам.

Мы подняли якорь и поставили парус. Стрельба прекратилась, и мы уплыли восвояси с неприятным сознанием, что Большой Алек смеется над нашим бегством.

На следующий день, когда мы были на рыболовной пристани и проверяли сети, Алек начал издеваться над нами перед толпою рыбаков. Лицо Чарли потемнело от гнева, но он пообещал только Большому Алеку посадить его в конце концов за решетку и больше ничего не отвечал на все насмешки. Король греков начал хвастаться, что ни одному патрулю не удавалось еще поймать его да никогда и не удастся, а рыбаки поддерживали его и клялись, что это истинная правда. Рыбаки от насмешек перешли к ругани, но Алек успокоил своих «подданных», и они оставили нас в покое.

Карминтел тоже смеялся над Чарли, отпускал иронические замечания и колкости. Но Чарли не подавал виду, что это злит его, хотя по секрету сказал мне, что он решил изловить Большого Алека, хотя бы ему пришлось посвятить на этот дело весь остаток жизни.

— Не знаю, как это я устрою, — говорил он, — но я сделаю что хочу. Это так же верно, как то, что я Чарли Ле Грант. Не бойся, мне придет в голову хорошая мысль, когда нужно будет.

И когда стало нужно, мысль действительно пришла к нему, и совершенно неожиданно.

Прошел месяц, в течение которого мы постоянно ходили вверх и вниз по реке и по заливу по всяким поручениям, и у нас не было ни минуты, чтобы заняться нашим рыбаком; он все это время ловил рыбу «китайской лесой» в бухте Тернерской верфи. Как-то раз нас вызвали по патрульному делу в Селби на верфь, и вот тут-то нам на помощь пришел долгожданный случай. Он явился под видом беспомощной яхты, наполненной людьми, страдавшими морской болезнью, и мы с большим трудом признали в этой яхте тот благоприятный случай, которого мы все время ждали. Это была большая яхта-шлюп, находившаяся в отчаянном положении, потому что ветер переходил в шторм, а на борту ее не было ни одного настоящего моряка.

С пристани Селби мы с беспечным любопытством следили за неумелыми маневрами поставить яхту на якорь и за такими же неумелыми попытками отправить ялик к берегу. Жалкого вида человек в парусиновой грязной одежде, едва не потопив ялик в огромных волнах, бросил нам конец и вылез на берег. Он так раскачивался из стороны в сторону, точно пристань опускалась и поднималась под ним. Он рассказал нам о своих злоключениях, которые были и злоключениями яхты. На яхте был единственный опытный моряк, от которого зависели все бывшие на яхте. Он был вызван телеграммой обратно в Сан-Франциско, а они попробовали продолжать путь без него. Сильный ветер и волнение в бухте Сан-Пабло сразу сломили их энергию: все заболели морской болезнью и никто не знает, что и как нужно делать. Они подошли к верфи, чтобы оставить здесь яхту или отыскать кого-нибудь, кто отвел бы ее в Бенишию. Коротко говоря, не знаем ли мы матросов, которые согласились бы доставить яхту в Бенишию. Чарли посмотрел на меня. «Северный олень» спокойно стоял на якоре. Мы были свободны до полуночи. При этом ветре мы легко могли дойти до Бенишии часа за два, пробыть несколько часов на берегу и вернуться с вечерним поездом в Селби на верфь.