Зоси всегда отличалась величайшим простодушием. Она была как ребенок, может, даже прямолинейнее, наивнее.

— А почему его жена не занимается ребенком?

— Наверное, она слишком богата, — ответила Вивьен. — Сейчас у ребенка есть няня, но она скоро уволится. Есть еще один ребенок, чуть постарше.

Возвращаясь к Мериголд, Руфус опять задержался у водки за шторой, а потом решил, что порцию надо долить. Он отнес стакан к бутылке — не бутылку к стакану. Так поступают все скрытые алкоголики, чтобы их не поймали с бутылкой в руке или чтобы уменьшить вероятность такого исхода. Стакан он вернул на место за шторой.

Именно тогда — они уже ехали по восточным окраинам Лондона, по Ромфорду, Илфорду и Ньюбери-Парку, — ему пришла мысль порасспросить Зоси, вытянуть из нее ответы на некоторые вопросы. Время было подходящее, разговор шел в нужном направлении. И он начал:

— Тебе, Зоси, эта работа не понравилась бы. Ты бы не захотела иметь дело с детьми, правда?

Молчание затянулось. Автомобильное движение стало плотнее, все три полосы были заняты, на светофорах визжали и скрипели тормоза. Будто вынырнув из пучины и судорожно глотнув воздух, Зоси ответила, и голос ее прозвучал глухо, как из-под воды:

— Захотела. Я бы родила шестерых, двенадцать.

Это вызвало у него смех. Они остановились на красный свет. Руфус обернулся и посмотрел на девчонок, на Вивьен, которая обняла Зоси и прижимала ее к своей груди. Было ужасно жарко, и он видел темное пятно на майке Зоси в том месте, где по ее спине струился пот. Сильные руки Вивьен, крупные для такой мелкой комплекции, обнимали Зоси с материнской нежностью, она не похлопывала ее по плечам, как большинство людей, которые обнимаются при неожиданной встрече.

Они привезли ее на Вью-роуд. Дом назывался «Кранмер-Лодж», у него были белые стены, зеленая черепичная крыша и зеленые кованые балконы. По обе стороны от входной двери стояли деревья, подстриженные конусами. Столбы, поддерживавшие кованые ворота, украшали каменные ананасы.

Зоси, которая до этого момента молчала и лишь изредка издавала приглушенные звуки, похожие на всхлипы, сказала:

— Как мне нравится этот дом. Красивый, правда?

Дом был большой. Внушительный и претенциозный, подумал Руфус. Он вернулся к нему один раз, чтобы забрать Вивьен через полтора часа. Больше он там не бывал, не ездил дальше Норт-Хилла, где Вью-роуд поворачивает к дому, и обычно выбирал маршрут по Северной кольцевой. Этот район вызывал у него неприятные ощущения, как будто — а такая реакция скорее была бы типична для Эдама — он переполнен взглядами и воспоминаниями. Школьные дни исчезли в прошлом, следующие годы сохранились в памяти. Руфус даже не думал о том, чтобы переехать в Хайгейт, о чем так мечтала Мериголд.

Сидя рядом с женой, он пытался вспомнить, куда они тогда поехали, он и Зоси. Пока Вивьен была на собеседовании, они где-то убивали время — в каком-то большом магазине или в торговом центре, — в общем, там, где было много магазинов. Наверное, это был «Брент Кросс» или «Джон Барнс», которые в те времена еще стояли в Суисс-Коттедже.

— Когда открылся «Брент Кросс»? — спросил он у Мериголд.

Она изумленно посмотрела на мужа.

— А почему ты спрашиваешь?

— Не знаю. Так когда?

— Я еще училась в школе, — сказала она. — Наверное, когда мне было лет одиннадцать.

Тогда, скорее всего, они были в «Брент Кроссе». Руфус четко запомнил, что там был кондиционированный воздух. Обычно летом в Англии нужды в кондиционерах не было, но только не в тот год. Машину он припарковал поблизости, на стоянке, наверное, подумал Руфус; это еще один довод в пользу «Брент Кросса». Тут он вспомнил главный вестибюль и эскалаторы, а еще ощущение сладостного предвкушения. Зоси наверняка что-нибудь сворует, а ему хотелось взглянуть, как она это делает. Руфус поймал себя на том, что смотрит на нее как на лабораторное животное, на котором испытывают лекарства. Влечение к ней уже умерло. У него не было желания даже прикасаться к ней.

Они переходили от одного магазина к другому — а может, то был один большой универмаг? Продуктовый он помнит; еще помнит горы одежды, толпы и жару. Наверное, кондиционеров там все же не было, или ими была оборудована только часть помещений. Если Зоси и стащила что-нибудь с полок или из корзин с носками, колготками, нижним бельем, он этого не заметил. Руфус закурил, и мужчина в форме и табличкой на лацкане попросил затушить сигарету. Потом по громкой связи прозвучало объявление. Слова он забыл, но суть помнит.

— «Родители или сопровождающие лица маленького мальчика в возрасте около трех лет, одетого в белую рубашку, синие шорты и синие сандалии, просьба подойти…»

Идти надо было в кабинет какого-то менеджера и там забирать ребенка. Руфус отлично помнил, где он находился, когда услышал объявление, по прихоти памяти — до чего же она избирательна, самые важные воспоминания выдавать отказывается, — это место будто навсегда запечатлелось на снимке, который висит на стене сознания. С одной стороны стеллаж с косметикой, Руфус как сейчас видит черно-серебристые наборы от Мери Квант. [74] Зоси у другого конца стеллажа, футах в шести, ему не видно девушку. Он слышит объявление о потерявшемся мальчике и тут же бросается искать Зоси, но ее там нет, она тоже потерялась.