— Это я к тому, что службу несут не по правилам. Целую смену курят и морды выставляют — стреляй не хочу. Но это еще ерунда, вот если подняться в мою комнату, на второй этаж, то прямо из окна можно увидеть электрический щиток, который висит на стенке вышки. Одна пуля — и пожалуйста, замыкание. А замыкание — девяносто процентов, что ворота сами откроются.

— Да ну? — восторженно заулыбался Густав. — А откуда вы это все знаете?

Салливан выдержал королевскую паузу, а затем сказал:

— Двадцать лет прослужил в императорской армии. В отставку вышел сержантом, получаю пенсию.

— Тогда все ясно, — произнес Птюч, готовый пожать старику руку. — Ну ладно, всего вам хорошего…

— И вам того же, — покивал головой Салливан.

Густав вышел из магазина и уже без прежней неприязни посмотрел на высокую стену. Теперь он знал, где у нее слабое место.

Забравшись в машину, Птюч принялся наконец за пончики и, съев их все до одного, почувствовал себя почти счастливым.

Дел впереди было еще много. Предстояло рассортировать людей и выбрать из них лучших. Затем доставить их в город и рассадить по крышам. Еще следовало держать связь с генералом Фолсберри, который должен был позаботиться, чтобы ни один истребитель и ни одно десантное судно на орбитальных позициях не могли прийти на помощь местному гарнизону.

Ранний утренний час застал Майка в головном офисе Отто Либнера. Заспанный связист банка тоже был поднят из постели чуть свет, чтобы попасть в рабочие часы на Паккайдоне, планету, где находилась штаб-квартира «Клаус Хольц компани».

Либнер самолично проверил депешу, которую составил Майк, и трясущимися от волнения губами пролепетал, обращаясь к связисту:

— Все, Клузенбах, можешь отправлять. И пусть нам повезет на этой неделе.

— Все будет в порядке, сэр, — заверил банкира Майк. — Компания обязательно заплатит, ведь они переправили на Малибу уже половину оборудования. Не тащить же его обратно. К тому же вы здесь вообще ни при чем…

— Ах, молодой человек! Как это я ни при чем?! Как это Отто Либнер может быть ни при чем?

Банкир выскочил из-за стола и стал нервно расхаживать по офису, стараясь не смотреть на манипуляции связиста. Лист с текстом постепенно втягивался сканером, и каждая буква стремительно улетала в космос, чтобы вызвать бурю в правлении «Клаус Хольц компани». О, что это будет за буря! Ведь Майк потребовал пятьсот миллионов в течение семидесяти двух часов и пятьдесят процентов от будущих прибылей.

И что такое жизнь человека в сравнении с «Клаус Хольц компани»? Либнер уже пожалел, что согласился предоставить свою линию. Да что линию — счет Майка уже находился в Инновационном банке Либнера, и тут, как ни доказывай, все равно окажешься крайним.

От немедленного отступления и прекращения передачи депеши Либнера удерживали только полагающиеся ему проценты банковской комиссии за обработку этой огромной суммы.

Сожрав весь текст целиком, сканер победоносно просигналил и отключился, экономя электричество.

Связист поскреб нечесаную голову и вопросительно уставился на хозяина.

— Посиди пока! — раздраженно сказал Либнер. — Не видишь, я еще не решил, что мы будем делать дальше!

Связист пожал плечами и, отвернувшись, зевнул во весь рот. Глядя на него, Майк тоже едва сдержал зевоту.

Внутри он чувствовал пустоту и странную бестолковость — результат бессонной ночи, проведенной с Мэнди.

Удивительно, но их отношения совершенно не походили на то, что у Майка бывало с Дилией.

Правда, вначале случился конфуз. Едва Майк набросился на Мэнди, точно ненормальный, она открыла глаза и в ужасе отпрянула:

— Но ведь ты не Дюк!

— Ну и что?! — с удивлением и отчаянием спросил Майк. Оттого что Мэнди вспомнила о Лозмаре, он испытал незнакомое ему прежде мучительное чувство ревности. И особенно его ранило то, что ревновать приходилось к мертвецу.

— Твоего Дюка больше нет. Я его убил! — признался Майк, не зная, какая на это последует реакция. Однако Мэнди только рассмеялась удивительно звонким и приятным смехом.

— Ты убил Дюка? Этого не может быть. Дюк, он большой и сильный, а ты…

— И все-таки я убил его, — сквозь зубы процедил Майк, и тогда Мэнди ему поверила. По ее лицу, словно тень, пробежала быстрая судорога.

— Как же так? — сказала она. — Ты убил Дюка, а ведь он был такой добрый… Он всегда покупал мне… лекарство.