День обещал быть спокойным, безавральным, поэтому майор Бакланова затянула пятиминутку.

— У меня интересная новость! — объявила она и сразу же начала читать из ведомственной многотиражки «Преступление и наказание»:

— «В ближайшие годы в России будет введено наказание в виде ограничения свободы с использованием так называемых электронных браслетов, которые будут применяться прежде всего в отношении тех осужденных, у кого, по итогам тестирования, окажется высокой вероятность повторного совершения преступлений. По предварительным подсчетам, электронные браслеты будут использоваться в отношении примерно одной трети осужденных к ограничению свободы…».

— Что за браслеты? — никто, кроме фельдшера Бяковского, не стал бы перебивать начальство.

Бакланова, не прерывая чтения, неодобрительно покосилась на него.

— «Браслеты будут трех видов — со стационарным модулем, который позволяет контролировать время пребывания осужденного у себя дома, с переносным модулем, который посредством GSM-передатчика позволяет контролировать перемещение осужденного по какой-либо территории, а также электронные браслеты, позволяющие осуществлять контроль через спутник». Вот такая новость, коллеги.

— Дурацкая идея! — высказался Бяковский.

— Почему? — строго спросила Бакланова. — Идея была одобрена на самом верху, и потому относиться к ней следовало уважительно.

— Да они эти браслеты будут оставлять дома, в шкафу!

— Наверное, те, кому следует, подумали о том, чтобы браслет просто так нельзя было снять с ноги, — снисходительно пояснила Бакланова.

— С ноги?

— С ноги, Александр Сергеевич! Фильмы смотреть надо!

— Какие?

— Современные!

— Все придумывают и придумывают, — проворчал Бяковский, — сидит там какой-нибудь Мухуил Пидоров и придумывает… Что бы умное придумали…

— Прекратить демагогию! — потребовала Бакланова, хлопнув ладонью по столу. — Все свободны! Владимир Александрович, задержитесь, пожалуйста.

Это уже стало традицией — остаться после пятиминутки, чтобы получить новую порцию сокровенного знания, узнать нечто такое, о чем не написано в учебниках и приказах.

— Новшеств у нас много, — начала Бакланова, — будет еще больше. Скоро всю тюремную медицину передадут в прямое подчинение медицинского управления ФСИН. Наверху приняли десятилетнюю программу развития, которая предусматривает тотальную реформу медицинской системы. То-таль-ну-ю! Я понимаю, кому это выгодно…

Бакланова многозначительно поиграла бровями и замолчала. Не спросить: «Кому это выгодно?» — было бы просто невежливо.

— И кому же, Лариса Алексеевна?

— Им! — Бакланова ткнула пальцем в потолок. — Представляете, какие там открываются возможности?

— Нет, — искренне ответил Данилов. — По сути, разве все не остается тем же, что и было? Меняется только начальник.

— Остается, но тюремная медицина станет централизованной структурой! — в голосе начальницы послышался укор, как можно не понимать элементарных вещей? — Все управление сосредотачивается в Москве, в одних руках, это ж какие возможности, понимать надо! А вот нам придется туго…

Данилов не видел разницы в том, кому подчиняться, главное, чтобы зарплату вовремя платили. Но, как оказалось, говоря «нам», товарищ майор имела в виду себя и прочих заместителей начальников колоний по лечебно-профилактической работе.

— Нас, заместителей, ликвидируют, всей медициной в учреждениях станут руководить начальники медчастей…

Данилов подумал, что это логично. Зачем по большому счету нужен заместитель по лечебно-профилактической работе? Какой смысл дублировать руководство? Начальник медицинской части прекрасно справится. Сама Бакланова совмещает обе должности и не сильно перетруждается. Два раза в день чай в кабинете пьет, для разговоров и поучений всегда найдет полчасика и до ночи никогда на работе не засиживается, уезжает вовремя. Хотя, конечно, ее понять можно: обидно делать ту же самую работу за меньшие деньги.

— …Но это еще не так уж плохо, — в голосе Баклановой зазвучали минорные нотки. — Сперва грозились вообще передать нас Минздраву, сняв погоны со всех разом. Стали бы мы вроде школ, которые расположены в колониях, учат осужденных, но в систему не входят. Но разве Минздраву нужна лишняя головная боль, да еще такая, как мы?

— С другой стороны, это дополнительные, как вы выражаетесь, возможности, — усмехнулся Данилов.

— Ой, не смешите меня! — Бакланова только улыбнулась. — Для них наши возможности — мелочовка. А вот головной боли много. Я бы хотела знать, как эти реформаторы представляют себе тюремную больницу в подчинении Минздрава? Если как охраняемую лишь по периметру, без оперативно-режимных служб, это будет бордель!

— А если со всем, чем положено?

— Ну, а если так, то нечего огород городить! Пускай все останется, как есть! Вы, Владимир Александрович, поймите меня правильно: я не о себе беспокоюсь, мне все равно уже выше майора не прыгнуть, да и на гражданке заместителем главного врача я устроюсь без труда, могу и главным врачом, смотря какое учреждение. Мне…

— За державу обидно, — подсказал Данилов.

— За людей, — поправила Бакланова. — За тех, кому два-три года до пенсии осталось. Это же какой облом, вы представляете? Отдать системе лучшие годы и уходить на пенсию по гражданке? Да и доплачивают за погоны хорошо. Вы-то сами как, не надумали еще аттестоваться?