После того как мы заняли его в третий раз, из штаба бригады сообщили, что против нас появился новый противник — 2-й егерский полк, только что прибывший из Омска после своего переформирования. Он сменил наших старых «знакомых» — изрядно потрепанную пепеляевскую дивизию. Но и со 2-м егерским полком мы уже встречались: это было у верховьев Камы в мае 1919 года. Тогда, правда, егерцы составляли 2-й егерский отдельный батальон, а теперь белые развернули его в полнокровный полк. Англичане дали новое, с иголочки, обмундирование, снабдили большим количеством станковых пулеметов системы «Кольт». Американцы дали большое количество полевых аппаратов и много километров полевого кабеля. А главное, у егерцев было много патронов. Только стреляй!

Когда я узнал, что против нас появилась новая часть, то очень сожалел, что Тумашево занимаем мы, а не белые. Новичков легко можно было захлопнуть в этой ловушке. И мне пришла мысль отдать Тумашево белым.

Я позвонил комбригу Андрианову и поделился с ним моими соображениями. Но Андрианов почему-то не дал согласия на оставление Тумашева. Меня же не покидала эта мысль: уж очень она казалась заманчивой. Я посоветовался с комиссаром и комбатами. Мнение комбатов разделилось, но комиссар Ураков поддержал меня, и я решил, вопреки указаниям комбрига, вывести батальоны из села и расставить их в лесу с таким расчетом, чтобы окружить потом село и отрезать белым все пути отхода. В селе решено было оставить только пешую и конную разведки, которым поставили задачу демонстрировать оборону села, наделать больше шума, а потом отойти.

Так и сделали.

Все шло как по маслу. Егерцы не заставили себя долго ждать. На следующий день с утра они пустили разведку, стараясь прощупать нас.

— Клюет! — весело сказал комиссар, когда началась перестрелка разведчиков.

Надо было полагать, что за разведкой последует скоро наступление, и я приказал комбатам вывести из села свои батальоны и занять намеченные планом пункты. При этом им было дано строжайшее указание ни при каких обстоятельствах не обнаруживать себя.

Батальоны были отведены сравнительно далеко от села, с таким расчетом, чтобы белые при окружении его не смогли столкнуться с ними.

Пришлось долго ждать, пока егерцы раскачались. Погода стояла холодная, но костры разводить было нельзя. Бойцы наши одеты были плохо, в тонкие молескиновые шинели и летние гимнастерки. Многие уже стали сомневаться и терять надежду, что план наш осуществится. И только к вечеру у села появилась усиленная разведка, а за ней повалили густые цепи егерцев, одетых, как на парад.

Наши разведчики открыли беспорядочный огонь и, пошумев изрядно, отошли.

Обрадованные сравнительно легкой победой и предвкушая тепло, которое ожидало их в добротных крестьянских домах, егерцы рассыпались по всему селу.

Выждав, когда втянутся в село последние подразделения и боевой обоз егерцев, наши батальоны начали занимать все дороги, идущие в Тумашево, потом без шума, осторожно окружать село.

Уже ближе к рассвету, когда егерцы спали крепким предутренним сном, наши подразделения, обезоружив сторожевое охранение, ворвались в село и почти без единого выстрела захватили в плен весь 2-й егерский полк.

В Тумашеве мы захватили больше двух тысяч пленных, избежали плена только старшие командиры, кое-кто из них застрелился, а некоторые скрылись. Захвачено было много трофеев: 24 пулемета, несколько тысяч патронов, около 30 телефонных аппаратов, много полевого кабеля и другое имущество. Здесь же произошел стихийный обмен обмундированием. Через час с небольшим после занятия села 2-й Крепостной полк оказался одетым в новенькое английское обмундирование, а егерцы облачились в наши молескиновые шинели. При этом переодевании даже споров никаких не было. Наши бойцы убедительно говорили:

— Вы пойдете в тыл, а нам еще Сибирь отвоевывать, так что ваше обмундирование нам нужнее, чем вам.

И егерцы не возражали, снимали с себя английские шинели и мундиры и надевали наши молескиновые халаты. Они были рады, что уже отвоевались.

Когда я сообщил комбригу Андрианову о проведенной операции, он ответил мне коротко:

— Победителей не судят. Молодец! Если бы ты провалил операцию, конечно, тебя отдали бы под суд, а теперь пишу реляцию к ордену.

Потом он спросил, сколько мы взяли пулеметов. Я, боясь, что у меня отберут их, сказал:

— Десять, — хотя на самом деле мы взяли их в два раза больше.

— Шесть оставь себе, а остальные пошли в бригаду для других полков, — сказал комбриг.

Пулеметов в полках было мало, поэтому у счастливчиков, которым удавалось захватить больше пяти — шести пулеметов, часть забирали для других плохо вооруженных полков бригады. До этого у нас в полку было только три пулемета, а тут вдруг такое богатство!

2-й Крепостной полк после Тумашевской операции нельзя было узнать: он был одет, как на парад. Молескиновых шинелей не осталось и в помине, разве только где-нибудь у обозников второго разряда.

Вспоминается случай с телефонистом штаба полка Дороховым. Он пришел ко мне и просит:

— Товарищ командир, разрешите мне на передовую.

— Почему? — спрашиваю его.

— Да как же: все давно щеголяют в новом обмундировании, а я в поле обсевок, что ли?

Пришлось ему разрешить идти на передовую.

Разгром и пленение 2-го егерского полка совпали с общим наступлением наших армий на Восточном фронте.