— А что с телом девушки?

— Если ты о могиле, она цела.

Некромант поджал губы, но ничего не сказал.

— Тот, кто должен был стать ее мужем, жив?

Лицо у Ра-тона застыло:

— Да.

— Хочу с ним поговорить.

— Сейчас у нас нет времени, Белый. Ночь близится. Следует уходить.

— Мы успеем.

Рыжий нахмурился, затем решился спросить:

— Отчего он пришел к нам? Неужели Уг был прогневан?

Некромант ничего не знал о воинственном божке рыжих и поэтому пожал плечами:

— Могу лишь сказать, что земля ничего не рожает без причины. Даже драугра.

— И ты не знаешь этой причины?

— Не знаю, — не стал отрицать некромант.

— Я думал, что такие, как ты, все знают о тьме.

— Тьма многолика, варвар. Порой она принимает образ света. И не каждый может отличить их друг от друга.

— Тьма есть тьма, — сурово произнес Ра-тон. — Она никогда не делает добра, а свет — зла.

— Выходит, я свет? — мягко спросил Гафур, с интересом посмотрев на угрюмого северянина.

— Что? — не понял тот.

— Я не разнес ваше поселение по бревнышку, хотя мог бы это сделать. И помогаю избавиться от хелблара. Это ли не добрый поступок, человек? Выходит я не тьма, а нечто иное?

— Не знаю, — насупился варвар.

Маг сухо рассмеялся и взял посох.

— Отчего люди видят только две стороны? Светлую и темную? Почему считают Мастеров Круга злом только оттого, что мы дружим со смертью и умеем с ней договариваться. Они боятся нас, хотя мы ничуть не хуже Ходящих. Думаешь, они добры? — Он вновь засмеялся. — Поверь мне, Башня отнюдь не стремится к миру. Мы, как и они, не темные и не светлые. Нет изначального добра и изначального зла. Есть люди, их желания, мечты, цели и поступки. Все остальное — отражения этого.

— Люди всегда будут бояться тех, кто может управлять мертвыми. Ушедшие принадлежат земле, но не живым.

— Страх — плохой сосед. Он лишает разума, сил, а затем и жизни. Стоит единожды испугаться, и Пожирательница встанет за твоим левым плечом.

Ра-тон насмешливо улыбнулся, разом став походить на разбойника с большой дороги:

— Ты никогда и ничего не боишься, колдун?

— Никогда и ничего, — отчеканил тот. — Это слишком большая роскошь для меня и моего искусства.

— Зачем ты пришел в нашу деревню?

Черные глаза какое-то время буравили рыжеволосого воина:

— Кажется, я уже говорил, что путешествую.

Ра-тон с сомнением хмыкнул:

— Не знаю, что ты ищешь, но у нас нет ничего ценного.

Некромант проследил, как спешащий муравей тащит в муравейник половинку какого-то жука, затем посмотрел на восток, где темнел еловый лес. Солнце наполовину скрылось за ним и застряло, как видно, запутавшись в ветвях.

— Я запомню твои слова. Идем. Не стоит искушать смерть.

— Даже тебе? — усмехнулся Ра-тон и подхватил топор.

— Даже мне, — серьезно ответил некромант, а затем не спеша направился в сторону деревни, не проверяя, идет ли за ним северянин.

Тот, конечно же, шел.

Несмотря на то, что снаружи и не думало темнеть, из-за плотно закрытых ставен и надежно укрепленной двери в доме властвовал мрак. Никто не озаботился разжечь огонь. Было тихо. Так тихо, что Гафур слышал, как стучат сердца жены Ра-тона и его детей, прячущихся под полом. Сам северянин сидел у остывающего очага, положив топор себе на колени. Он не шевелился, но некроманта нелегко было обмануть. Сдисец знал, что рыжий и не думает спать. Слишком частое и поверхностное дыхание, слишком громкое сердце, слишком яркое беспокойство за свою семью.

— Прекрати думать о них, — приказал колдун. — Твои мысли лишь привлекут его к твоему дому.

Северянин сделал глубокий вдох, выдох, а затем осторожно поинтересовался:

— Разве ты не хочешь, чтобы возвратившийся пришел сюда? Я думал ты этого желаешь.

Гафур издал едкий смешок:

— Прости, варвар, но тогда ты самый глупый из отцов. Если ты считал, что хелблар придет в твой дом, то должен был увести детей и жену.

Раздалось сердитое ворчание. Казалось, что у очага сидит большой медведь.

— Я не прав, Ра-тон?

— Прав, — раздался неохотный ответ. — Прав, порази тебя Уг!

— Тогда почему?

— Не важно.

— Нет! — В голосе Гафура послышалась сталь. — Важно. Если мужчина готов рисковать жизнями своих детей — это важно. Ведь у тебя нет ничего важнее их. Так?

— Так, — подтвердил тот через какое-то время. — Так.

— Ты пригласил меня в свой дом. Я это ценю. Но ты должен был понимать, что темное тянется к темному. Драугр рано или поздно почувствует мое присутствие и придет проверить, кто покусился на его землю. Так в чем же дело? Неужели никто из твоих друзей не согласился бы принять женщину и двух сопливых ребятишек?