— Как у тебя все аккуратно! — похвалила Ирина сына и села на диван.

— Спасибо, — буркнул он в ответ.

— Мне кажется или ты действительно не рад видеть меня?

Илья промолчал.

— Ну что ж, значит, мои подозрения правильные, — вздохнула Ира.

Илья отвел взгляд.

— Не буду мучить тебя своим присутствием, — проговорила Ира, вставая с дивана.

— Мам, — наконец-то изрек Илья, — не обижайся!

Ирина остановилась и внимательно взглянула на него. В глазах Ильи застыло сожаление. Она улыбнулась в ответ, почувствовав, как сердце заполнила материнская всепрощающая любовь. Она крепко обняла его и погладила по голове. В какой-то момент Ире показалось, что уловила во взгляде сына сочувствие, а может, даже жалость. Илья смущенно отвел глаза, будто стеснялся родной матери. Сомнений не осталось: он точно что-то скрывал. И эта тайна была связана с ней — с Ириной.

Илья попытался вырваться, но в этот раз Ира была во всеоружии и не дала ему возможности улизнуть.

— Я настаиваю, чтобы ты рассказал, в чем дело! — потребовала она грозным голосом.

Не привыкший, чтобы мама разговаривала с ним подобным тоном, Илья сразу как-то обмяк и даже начал шмыгать носом.

— Я слушаю, — уже смягчив тон, добавила она.

— Я просто не хотел тебя расстраивать… — неуверенно начал Илья.

— Ты что-то сделал не так? Проблемы в школе? С одноклассниками? Я чувствую, у тебя что-то не ладится со школьными товарищами, — участливо поинтересовалась она.

— Дело не во мне… — с сомнением в голосе продолжил мальчик.

— Тогда в ком? Что тебя беспокоит?

— Если я скажу, то вы с папой снова поссоритесь…

Ирина растерялась от этих слов и ослабила хватку. Илья тут же выскользнул из ее рук и забился в угол комнаты. Он отвернулся к стене, но изредка оборачивался и испуганно поглядывал на мать.

— Почему поссоримся? — наконец-то обрела дар речи Ира.

— Папа меня отшлепает ремнем! — с трудом выдавил Илья и всхлипнул.

Ира сделала шаг к сыну, но тот сжался, словно испуганный зверек, и с испугом посмотрел на нее. Ирина остановилась.

— Мальчик мой, — нежно произнесла она, — не плачь. Мы тебя очень-очень любим и не будем ругать.

— Будете, — шмыгая носом и утирая слезы, твердил Илья. — Будете!

— Поверь, нет!

Илья бросил на мать полный сомнения взгляд:

— Обещаешь не ругать меня и не спорить с папой?

— Обещаю, — чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, согласилась Ира.

— Папа… любит кого-то еще… кроме нас…

— Что ты имеешь в виду? Поясни, пожалуйста, — теряя равновесие, попросила Ира и вновь медленно осела на диван.

— Я слышал, как он говорил по телефону и сказал кому-то, что любит ее.

— А почему ты решил, что ее, а не его? — борясь со слезами, как можно спокойнее спросила Ира.

— Потому что он назвал ее «дорогая, любимая».

Ира не сразу нашлась, что ответить, а потому несколько минут сидела молча, собираясь с мыслями. Затем она встала, подошла к сыну, нагнулась и обняла его.

— Не переживай! Мы с папой любим тебя, очень-очень сильно, и ругаться не будем. А то, что ты слышал, могло быть какой-то ошибкой, — нежно произнесла она.

— Правда? — личико Ильи просияло.

— Конечно! — через силу улыбнулась Ирина и прижала сына к груди.

В доме поселилась печаль. Чувствуя плохое настроение Ирины, домашние даже говорить стали тише, однако подойти и напрямую спросить, что ее беспокоит, никто не решался. Лишь Илья знал всю правду. Но как только он выплеснул из себя негатив, тут же забыл о своей беде и вновь превратился в беззаботного мальчишку. Все-таки он был еще ребенком, да и мама пообещала не наказывать и не ссориться с папой.

Ира старалась сохранять видимую невозмутимость, что давалось с большим трудом. Так и подмывало завыть, устроить мужу сцену и выгнать его из дома. Но женская, а может, материнская мудрость подсказывала иную манеру поведения: не надо спешить, нужно во всем разобраться самой, а не полагаться на слова ребенка и совершенно незнакомого человека.

Ирина стала выжидать. Ей казалось, что только время сможет раскрыть истинное состояние сложившейся ситуации.

— Ты как-то изменилась, — сидя у телевизора однажды вечером, изрек Андрей.

— Тебе кажется, — внимательно всматриваясь в лицо мужа, ответила Ира.

— Нет-нет, — покачал он головой. — Ты как-то… тише стала, что ли. Мало смеешься.

— Причин для смеха нет, — парировала она.

— Раньше ты их находила.

— Ты раньше тоже веселился, а теперь угрюмо сидишь у телика и совершенно не обращаешь внимания ни на меня, ни на детей.

Будто ты посторонний, — язвительно бросила Ирина, ожидая бурной реакции мужа на это малоприятное замечание.