Кейт покорно спустился вниз, и я хотела отправиться вместе с ним на прогулку к озеру, чтобы попытаться заложить основание для нашей дружбы. Мне было жаль мальчика. Он тоже испытывал чувство одиночества, разрываясь между отцом, который воспитывал его, и матерью, к которой был привязан.

Но на этот раз ничего у меня не вышло, так как оказалось, что я буду нужна Гленну всю оставшуюся часть утра. Сейчас он работал над моими волосами, и мне пришлось распустить их по плечам. Казалось, он восхищается их красотой и в то же время, как художник, не знает, как передать ее. Несколько раз он подходил ко мне, чтобы приподнять тяжелые пряди, как будто хотел прочувствовать их структуру и вес, чтобы выразить это ощущение в камне.

Было уже далеко за полдень, когда он бросил свои резцы и позволил мне уйти. Поскольку погода была ясной и холодной, я надела слаксы, теплый жакет, заколола волосы и направилась к озеру на свою обычную прогулку.

Вскоре я добралась до тропинки, ведущей вдоль берега, и свернула к Серым камням. Мне было видно, как на другом берегу озера Пандора прогуливается по дороге перед своим каменным домом. Она приветливо помахала мне рукой, и я чуть не поддалась минутному порыву навестить ее. Только мысль о недовольстве Гленна удержала меня от этого шага. Я не хотела сейчас сердить его.

На озере появился конькобежец, и я узнала в нем Трента Макинтайра. Он уверенно скользил по льду, наклонившись вперед и плавно переставляя ноги, и, видимо совершенно не опасался того, что озеро еще не везде замерзло. Впрочем, вероятно, ему были хорошо известны все опасные места.

Трент не заметил меня, и я наблюдала за ним, пока он не скрылся из виду за поворотом. Он явно предпочитал работать по ночам. Я нередко видела его из окна моей спальни сидящим за пишущей машинкой и даже слышала такой странный в этой деревенской местности стук клавиш, далеко разносящийся над поверхностью озера. Мне вдруг стало интересно, какую книгу он сейчас пишет и кому она посвящена на этот раз. Готовя материалы для очерка о моем отце, он иногда читал мне вслух отрывки, и я с благодарностью слушала их, внимательно наблюдая за выражением его лица.

Когда я смотрела, как работает Гленн, то испытывала совсем другие чувства.

Неужели ты превратилась в женщину, которая может любить только тогда, когда ей уделяют внимание? — спросила я себя. Нет! Я страстно жаждала любви, которую Гленн давал мне, и даже теперь, когда все его внимание и интерес сконцентрировались только на работе, все равно продолжала любить его.

Погруженная в эти мысли, я подошла к массивному основанию нагромождения Серых камней и легко обошла его, как делала почти каждый день. И лес, и озеро были мне уже хорошо знакомы, и я давно забыла о предупреждении Кейта по поводу падающих камней. Когда скалы остались позади и тропа перестала петлять, я ускорила шаг, подняв лицо навстречу ветру, дующему среди холмов.

Береговая линия здесь то выдавалась вперед, в воду, то возвращалась обратно, образовывая небольшие бухточки. Когда я обходила одну из них, впереди на тропинке что-то блеснуло в лучах солнца. Я подошла ближе и увидела, что на кучке опавших листьев, сметенных ветром с холма, лежит пустая бутылка из-под содовой. Странно, подумала я, как она могла оказаться здесь? Ведь территория, принадлежавшая Чандлерам, была огорожена, и повсюду висели таблички: «Частное владение». Вряд ли кто-то посторонний мог оказаться здесь.

На мне была новая пара зеленых замшевых туфель. Думаю, это меня и спасло.

Я побоялась запачкать их в пыльном ворохе листьев, поэтому отломила ветку с дерева, растущего на склоне холма, чтобы смести мусор с дороги. Но когда моя палка коснулась бутылки, раздалось громкое лязганье, и что-то острое оцарапало мне лодыжку.

Тупо уставившись на разворошенную кучу листьев, и увидела, что бутылка раскололась надвое и ее осколки откатились к кромке воды, в то время как моя палка оказалась крепко зажата в стальных челюстях капкана. Он был довольно большим и явно предназначался не для мелкого зверька, так что мог легко сломать мне ногу. Я почувствовала ноющую боль в лодыжке и, осмотрев ее, увидела, что сквозь прорванный чулок просачивается кровь.

Я поняла, что только чудо спасло меня от того, чтобы изуродовать ногу в стальных челюстях капкана, и мне стало не по себе. Присев на камень, я еще раз внимательно осмотрела поврежденную лодыжку. Похоже, перелома не было. Но, попробовав ступить на поврежденную ногу, я ощутила резкую боль и поняла, что не смогу самостоятельно добраться до дома.

В этот момент со стороны озера раздался мужской голос, и Трент Макинтайр поспешно двинулся в мою сторону.

— Что случилось? — крикнул он, подъехав к тому месту, где я сидела. — Я слышал что-то вроде звука захлопнувшегося капкана. Ты не пострадала?

— Ты не ошибся, — с горечью ответила я. — Капкан был спрятан в этих листьях, но, к счастью, только поцарапал мне лодыжку.

Ботинки висели, связанные шнурками, у Трента на шее, и он снял коньки и быстро переобулся. Подойдя ко мне и встав на колени, он внимательно осмотрел мою ногу, потом быстро закатал наверх брючину, снял порванный чулок и перевязал кровоточащую рану чистым носовым платком. Все еще стоя на коленях, он взвесил мою ногу на своей ладони и посмотрел на меня снизу вверх.