Ничто уже не напоминало о вчерашней буре, и яркое солнце сделало ослепительным окружающий ландшафт. Без ветра все казалось тихим и спокойным. Природа словно спала, укутавшись уютным снежным одеялом.

Под одним из деревьев стоял мальчик, прислонившись к стволу и держа в руке ружье, наблюдал за нами. Я помахала ему, но он не ответил мне. При всем своем внешнем спокойствии он почему-то показался мне очень возбужденным, как будто ждал, что вот-вот произойдет нечто ужасное. Это был ее сын, возможно, даже слишком ее сын.

Гленн вбежал в дом и взлетел по лестнице наверх в мансарду, даже не остановившись у нашей комнаты. Я поспешила следом.

Студия была залита теплым солнечным светом. Гленн бросился к тому месту, где он оставил алебастровую головку.

Ее там не было. Мгновенье он стоял, изумленно глядя на пустую поверхность вращающегося столика, словно не веря своим глазам, а потом принялся лихорадочно искать свою работу. Я пыталась помочь ему, но мы так ничего и не нашли. Тогда он кинулся к лестнице и сбежал по ней, зовя Гленду. Я услышала, как ее голос отозвался ему откуда-то из гостиной, но не последовала за ним вниз.

Пусть сам разбирается со своей сестрой. Что бы там ни произошло и куда бы Гленда ни дела головку, я не хотела присутствовать при объяснении, которое произойдет между ними.

Вместо этого я подошла к двери в нашу спальню и попыталась открыть ее. Она явно не была заперта, но что-то изнутри мешало мне. Я нетерпеливо толкнула дверь, и препятствие — потом выяснилось, что это был мой туалетный столик, — слегка отодвинулось. В это мгновение раздался громкий звук, как будто упало что-то тяжелое. Я сделала отчаянное движение, чтобы подхватить падающий предмет, но было уже слишком поздно. С грохотом, который всю оставшуюся жизнь будет стоять у меня в ушах, алебастровая головка упала на пол и разбилась вдребезги.

Я опустилась на колени перед осколками алебастра. Бледная от ужаса и потрясенная, плохо соображая, что делаю, я попыталась собрать кусочки полупрозрачного камня и приспособить их к тому, что еще осталось от скульптуры. Но все было тщетно. Алебастровая головка безвозвратно погибла.

Словно сквозь туман до меня донесся голос Гленна, спрашивающего, что упало. Я не могла выдавить в ответ ни слова, точно онемела. Мгновением позже по лестнице взбежала Гленда и остановилась позади меня в открытом дверном проеме.

— О нет! — закричала она, и я в отчаянии подняла на нее глаза.

Это подстроила она, догадалась я, но обвинят во всем меня. Таков был ее дьявольский план.

— Ты неплохо справилась — не так ли? — спросила я.

Гленда была великолепной актрисой. Удивление в ее темных блестящих глазах было настолько искренним, что могло ввести в заблуждение кого угодно.

— Я?! Какое я имею к этому отношение? Это ты все время ревновала Гленна к его работе, потому что он уделял ей гораздо больше внимания, чем тебе. И теперь…

— Что случилось? — раздался голос Гленна, поднимающегося по лестнице.

Я долго не могла заставить себя посмотреть ему в лицо, а когда все же сделала это, у меня возникло ощущение, что он смертельно ранен. Выражение его лица быстро менялось от любопытства к ошеломленному недоверию, которое сменили первые признаки боли, а затем полное отчаяние. Он отодвинул меня в сторону и склонился над своей разбитой вдребезги работой, лежащей на полу. Опустившись на колени, как перед могилой, он поднял кусок, который еще недавно был частью рта скульптуры, и молча посмотрел на него.

Мне показалось, что это я лежу на полу у его ног, разбитая вдребезги. Это меня никогда нельзя будет восстановить, собрать воедино и вернуть к жизни.

Перед моим внутренним взором промелькнула картина горящей гостиницы, и я подумала, что предпочла бы встретиться лицом к лицу со стеной огня, только бы не видеть, как умирает надежда на лице Гленна.

Словно не замечая моего присутствия, он повернулся к сестре.

— Как это произошло?

Гленда опустилась на колени рядом с братом и обняла его обеими руками.

— Любимый, не надо так! Не убивайся. Я знаю, что ты чувствуешь, и сама испытываю такую же боль. Какой же злобный и жестокий поступок она совершила!

Он позволил ей обнять себя, но потом отстранился и встал, глядя на меня. Теперь в его глазах был такой же, как у сестры, темный блеск.

— Лучше расскажи мне все, — сказал он.

Я была слишком потрясена, чтобы обдумывать свои слова.

— Когда я открыла дверь, головка упала и разбилась. Она была на этом туалетном столике. Кто-то специально поставил его сюда…