Мы уже добрались до моей машины. Я отпирала дверцы, устраивалась на переднем сиденье, пристегивала ремень безопасности и притворялась, будто целиком поглощена этим занятием. В конце концов, сесть в машину — дело серьезное!

Верно, я действительно собралась рвануть в контору Портера. Но без Матиаса.

И этот план не только что созрел. Я пришла к выводу не брать его с собой еще в квартире Сиси Смак. В тот момент, когда увидела белки его глаз. В миллионный раз за сегодняшний день.

Я представила, как стану беседовать с Портером, а Матиас будет стоять рядом и закатывать глаза, изображая слепца с бельмами вместо зрачков. И эта картина мне совсем не понравилась.

К тому же неизвестно, что скажет мистер Мередит, а уж он на выдумки горазд. Вчера вечером он умудрился преподнести несколько сюрпризов. С помешавшейся на почве ревности дамочкой из "Рокового влечения" он меня уже сравнил. Кто следующий? Вампирша, пьющая кровь своих любовников?

Портер умел быть убедительным. Вчера он легко обвел меня вокруг пальца в разговоре по телефону. И мне вовсе не улыбалось, чтобы Матиас услыхал его вранье вживую.

— Пожалуй, загляну в агентство, — безмятежно заявила я, поправляя ремень.

— Слава богу! — Матиас захлопнул дверцу с моей стороны, сел за руль и, пристегнувшись, добавил: — Передать не могу, как я рад, что ты отказалась от встречи с Портером.

Я хмыкнула. Матиас неправильно меня понял.

Признаюсь, на секунду мне захотелось оставить все как есть и не разубеждать моего друга. Пусть думает, что я в самом деле еду на работу. Но почти сразу же почувствовала себя лгуньей. И трусихой.

Я взрослая женщина, и мне не требуется чье-либо высочайшее одобрение, чтобы поступать так, как считаю нужным.

Матиас завел машину, и мы двинулись по Ивовому проспекту в направлении парка Чероки и агентства "Кв. футы Андорфера". Я откашлялась:

— Раз уж ты упомянул о Портере, то, наверное, стоит к нему заскочить. Но тебе не нужно меня сопровождать. Будет лучше, если мы заедем в агентство, где ты заберешь свою машину…

— Что-о-о? — Опять он таращил глаза. И как только не надоест!

— Матиас, — я Пыталась сдерживаться изо всех сил, — тебе не стоит зря тратить время.

Больше ничего не добавила, потому что Матиас меня уже не слушал. Резко свернув на обочину, он пнул ногой по тормозам. Нас сначала качнуло вперед, потом отбросило назад.

— Минуточку. — Он повернулся ко мне. — Уж не подумываешь ли ты наведаться к Портеру в одиночку?

Я разглаживала несуществующую морщинку на юбке.

— Уже подумала. И решила.

Матиас шумно выдохнул и выключил зажигание.

— Скайлер, ради бога!.. — И с чего он вдруг рассердился? — Ты же сама говорила, что этот малый может быть убийцей. А теперь хочешь, чтобы я позволил тебе встретиться с ним наедине?

Я почувствовала, как деревенеет мое лицо. Знаю, следовало обрадоваться: мол, как меня берегут, холят и лелеют! Но одно слово, произнесенное моим другом, испортило все. Слово "позволил".

— Поступлю так, как считаю нужным! — Теперь и я немного рассердилась. — И ничьих позволений мне не требуется.

Возможно, я завелась на пустом месте, но несколько месяцев назад я встречалась с одним мистером Правильным, несколько лет назад вышла замуж за другого мистера Правильного и больше не желала, чтобы мною кто-либо командовал.

Большое спасибо, но у меня уже есть папочка. Отцу семьдесят три года, и он давно перестал читать мне наставления.

Матиас снова перевел дух. Бывают у нас ситуации, когда очень ясно видно, как я довожу его до белого каления.

— Скайлер, я всего лишь беспокоюсь о тебе. — Он провел пятерней по волосам. — У меня и в мыслях не было указывать, что надо делать.

Глядя на него, я смягчилась. Все-таки у этого парня самые зеленые глаза на свете.

— Это же понятно: когда любишь кого-то, — продолжал Матиас, — то не можешь не волноваться.

На сей раз не только лицо, но я вся одеревенела.

Что? Что он говорит?

Я молча всмотрелась в Матиаса, а затем решила, что ослышалась. Не мог он такое ляпнуть!

— Разумеется, ты нервничаешь, — сглотнув, произнесла я. — Вполне естественно…

Матиас крепче сжал мою руку и наклонился ко мне. Взгляд его зеленых глаз стал еще более пронзительным.