«В книжной торговле есть такой прием, который представляет собой род аукциона, но торговец, применяющий этот прием, не имеет квалификации аукционера. Объявленная цена книги постепенно снижается, пока кто-нибудь не купит ее. Начинают, скажем, с пяти шиллингов, потом снижают, пока цена не дойдет до шиллинга или шести пенсов. В то время в городе появлялся один человек (кажется, это было в начале 1856 года) по имени Джеймс Гринфорд, занимавшийся такой продажей книг, сошедших с рынка или изданных не совсем законно. Некоторое время спустя, много позже окончания Гражданской войны в Америке, он опять приехал в Сандерланд и возобновил торговлю тем же способом, но его жена (с которой он разошелся, оставив ее вполне обеспеченной), еще жившая в городе, вскоре заставила его уехать. Я очень об этом жалел, потому что он приносил столько удивительных и любопытных книг, таких, какие редко попадаются. С тех пор у нас не было такого книготорговца. По воскресеньям он приходил пить чай со мной, и тогда я узнал, что он прошел Гражданскую войну в Америке, так же, как и Уитмен. Он не любил рассказывать о том, что он видел на войне, только мое сочувствие обычно вызывало его на разговор, а мне очень хотелось узнать, как они выстояли. Он присоединился к одному из полков Штатов и большую часть времени был в армии, которой командовал генерал Шерман. Он был с Шерманом во всех ужасных рейдах под конец войны и часто голодал и был вынужден есть почти все, даже самое отвратительное, что они могли найти во время тяжелых переходов по опустошенной стране; он видел, как много людей падало и умирало от голода. «Но когда мы достигли лагерей, где была еда, за нами очень хорошо ухаживали; но я никогда в жизни не испытывал таких мучений, как тот голод во время рейдов». Он был с генералом Шерманом при взятии Атланты, а потом демобилизован вместе с другими, несшими ту же тяжелую службу.

Он не хотел оставаться в Сандерланде, хотя мог продавать книги. Он путешествовал, поехал в Ланкашир и там через год или два нашел свою смерть в железнодорожном крушении в туннеле. Так что вы теперь знаете историю книги».

Этот интересный рассказ опускает одну важную деталь: сколько Диксон заплатил за книгу? На внутренней стороне обложки карандашом написана цена: два шиллинга и шесть пенсов. Объявленная это цена или же это Диксон столько дал за книгу? Во всяком случае, покупка весьма удачная.

Скотт не совсем прав, говоря, что Уитмена прославило лондонское издание 1868 года. Эмерсон сделал это на тринадцать лет раньше. Прочитав книгу, присланную ему Уитменом, он написал ему 21 июля 1855 года самое восторженное письмо, когда-либо полученное начинающим поэтом от современника-олимпийца. «Я не остался слеп к удивительной ценности этого подарка — «Листьев травы», — так начиналось письмо, и среди прочих поразительных фраз, которые обрадовали бы сочинителя реклам и польстили Уитмену, были такие: «самое остроумное и мудрое, что создала до сих пор Америка», «бесподобные вещи, неподражаемо хорошо сказанные», «смысл книги — в трезвой определенности». Но больше всего польстили его тщеславию слова: «Приветствую вас в начале великого поприща».

Когда через год с лишним вышло второе издание «Листьев травы», эта веская рекомендация была помещена на самом видном месте книги — на корешке… Что ж, не нам судить об уместности этого шага.

О мнении самого Эмерсона на этот счет можно только догадываться. Ясно, что дальнейшие отношения между двумя писателями не стали более сердечными.

Уитмен, однако, и на том не остановился. Он отпечатал несколько копий письма, сколько — точно не известно. Текст письма предварялся надписью мелким курсивом: «Копия только для личного чтения». Можно представить, насколько «личным» хотел в действительности сделать это чтение Уитмен. Сохранились только две копии. Одна была включена в материалы по Эмерсону в коллекцию Уэйкмана, проданную в 1924 году в Нью-Йорке за 230 долларов.

С биографической точки зрения интересны мотивы, побудившие Уитмена выпустить второе издание книги. В приложении к этому изданию, называвшемся «Опавшие листья», Уитмен приводил письмо Эмерсона и свой ответ на него, в котором утверждал, между прочим, что издание 1855 года вышло в тысяче экземпляров и «быстро разошлось». Тираж, разумеется, сильно преувеличен, но скорая распродажа — это уж совсем выдумка. Книга вызвала слабый отклик в газетах: кто-то хвалил, кто-то ругал, а кто-то был напуган, но никто не покупал. Уитмен собрал эти отклики, из которых три он написал сам, и включил их в свою книгу (по ним библиографы узнают экземпляры второго выпуска первого издания). Но читающая Америка осталась равнодушной.

Почему в таком случае вышло второе издание? Потому что у Уитмена было много новых стихов, потому что теперь он был готов посвятить свои средства и свою жизнь пополнению сборника и завоеванию популярности. Литература не знавала еще такого писателя-коммерсанта. Началась кампания, продолжавшаяся до самой его смерти. «Листья травы» переиздавались примерно каждые пять лет: в 1856, 1860–1861, 1867, 1871, 1876, 1881–1882, 1889 годах, как сообщает «Краткая библиография произведений Уолта Уитмена». Потом интервалы сокращаются, что может наконец означать признание, хотя борьба еще не была окончена.

Издание 1856 года — это увесистая книга из 384 страниц в двенадцатую долю листа. Опять помещен знакомый нам дагеротип, все еще без подписи. На титульном листе значится только: «Листья травы. Бруклин, Нью-Йорк, 1856 г.». Авторское право Уолта (не Уолтера) Уитмена. Стихотворения озаглавлены. «Я славлю себя…» называется теперь — «Стихи о Уолте Уитмене, американце». Всего в книге тридцать два стихотворения вместо двенадцати в 1855 году. Выпущена была тысяча экземпляров. Это издание оказалось несколько счастливее первого, но все же не принесло автору ни богатства, ни славы. За один доллар оно продавалось у Фаулеров и Уэллса, которые выпустили книгу, но остерегались на этот раз помещать имя фирмы на обложке. Это издание теперь настолько редко, что цена одного экземпляра поднялась до семидесяти пяти долларов.

«Я твердо верю, что первое издание «Листьев травы» поднимется в цене выше любой другой книги, напечатанной в 19 веке», — эти слова были сказаны одним библиофилом в 1924 году, когда книга стоила на аукционе двести долларов, а часто и того меньше. Это очень низкая цена, особенно по сравнению с «Томом Сойером», например. Через три года один экземпляр был продан с аукциона за немыслимую тогда сумму в 800 долларов, а с тех пор цена на аукционах и в каталогах поднялась до трех тысяч долларов, и конца этому подъему не видно. Уитмен, вернись он в этот мир, был бы обрадован, но не удивлен, ибо такая вера, как его, сдвигает горы… непроданных книг.