Человек, произнесший эту угрозу, был, по-видимому, способен привести ее в исполнение, потому что слуга ответил умиротворяющим тоном:

— Успокойтесь, любезный, сядьте, а я пойду посмотрю, не пришел ли господин.

Когда слуга вошел в кабинет, художник сказал ему прежде, чем тот успел открыть рот:

— Я все слышал. Что это за человек?

— Какой-то крестьянин.

— Как ты, бывший солдат, мог уступить перед угрозой? — строго спросил Либуа. — Я же запретил тебе впускать кого бы то ни было, кроме вчерашнего посетителя, у которого было расстроенное лицо…

Слуга позволил себе улыбнуться и, покачав головой, ответил:

— Если огорчение дает право на прием, то сегодняшний посетитель тоже может войти… Ах, если бы вы видели его лицо, искаженное гримасой, дикий взгляд, мертвенную бледность! И при этом он такой малый, с которым нелегко поладить. Я сначала хотел затворить дверь перед его носом, но своим кулаком — и какой кулак! — он так и отбросил меня назад. Гигант шести футов ростом!

Голос посетителя показался художнику знакомым, а слова слуги навели его на мысль, кто именно это был.

— Он сказал тебе свое имя? — осведомился Либуа.

— Да, но я забыл его…

— Не Генёк ли?

— Да-да, именно Генёк!

— Приведи его в мою мастерскую, — приказал Либуа.

Гигант, бледный, дрожащий, был в страшном волнении. Он окинул мастерскую диким взором и, задыхаясь, промолвил:

— Господина маркиза здесь нет? А я думал найти его у вас! Не знаете, где я могу отыскать его? Не сказал ли он вам, куда отправляется? Мне нужно видеть его как можно скорее, нужно предупредить его!

Послать садовника к госпоже Вервен художник и не думал. Он решил, что благоразумнее будет самому сообщить Монжёзу новость, так взволновавшую Генёка. Но сначала нужно было узнать, в чем дело, нужно заставить Генёка заговорить.

— Я расстался с маркизом на вокзале, — сказал Либуа, — и там мы должны вечером с ним встретиться. Я решительно не знаю, где он теперь находится.

— А я надеялся найти его здесь, вот и прибежал прямо сюда, — заявил садовник, потом прибавил недоверчиво: — Вы и правда не знаете, куда отправился маркиз? Мне необходимо предупредить его… Он должен решить, что делать…

Либуа видел, что садовник напуган. Что же было тому причиной?

— Разве то, что вы хотите сообщить маркизу, так спешно, что вы не можете дождаться поезда, на котором он наверняка поедет домой? — спросил художник и подумал про себя: «Этот дикарь, судя по всему, узнал о проказах маркизы и доктора и спешит доложить об этом мужу».

Но такое предположение ничем не оправдывало ужаса, написанного на лице садовника. Должно быть, причина была иной. А потому Либуа осведомился:

— Это маркиза послала вас на поиски супруга?

— Нет. Она ничего не знает. Я помчался сюда как сумасшедший, никого не предупредив, едва сделал свое открытие… — ответил Генёк.

После этого, безмолвный и мрачный, он, казалось, погрузился в размышления. Спустя мгновение Либуа услышал, как он вполголоса проговорил:

— В таком случае я напрасно обвинял его. Но если не он, то кто же? — И гигант в бешенстве сжал кулаки.

Художник, как мы уже упомянули выше, намеревался во что бы то ни стало выведать новость у садовника, и, так как вопрос о маркизе не привел ни к чему, он попробовал пойти другим путем.

— Так вы оставили замок, не исполнив приказания господина Монжёза?

Генёк недоуменно посмотрел на Либуа, не понимая, о чем идет речь. Тогда художник, намекавший на собаку, приговоренную к смерти, сделал жест, как бы прицеливаясь из ружья, и весело проговорил:

— Бах!.. Смерть Нотариусу!

При этих словах Генёк содрогнулся и, задыхаясь, повторил:

— Нотариус! Нотариус!

Совершенно расстроенный, он вдруг воскликнул:

— Я вам все расскажу, господин Либуа! Вы друг моего хозяина. Вы дадите мне совет.

Боясь выдать свое любопытство, Либуа сделал серьезный вид и кивнул. Тайна, по-видимому, душила Генёка, и он без малейшего колебания проговорил дрожащим голосом:

— Нотариус умер!

Ожидая услышать о каком-нибудь крупном скандале, затрагивающем отношения маркизы и Морера, Либуа был разочарован, услышав о смерти собаки. А потому он сказал с насмешкой:

— А, Нотариус умер! Но я ни минуты не сомневался в том, что он не избежит своей участи, ведь вы превосходный стрелок!

Генёк покачал головой и медленно промолвил: