Чарльз вспомнил о большом складе отца в Нью-Йорке, на фасаде которого некогда крупными буквами было написано «Бэтман и Сын».

— Александр! — с гордостью ответил он.

Фрост покачал головой.

— Ты заблуждаешься. Святой Александр не совершал таких подвигов, как греческий завоеватель.

— А что он делал?

— Во время своего мученичества, когда он должен был сражаться на арене со львами, хищники легли на пол и стали лизать ему ноги.

Чарльз улыбнулся.

— Годится.

Ему разрешили войти к Салли.

Повитуха и ее помощницы были измученными и валились с ног от усталости. Никто из них не улыбнулся Чарльзу.

— Ваша женушка спасена, — тихо сказала ему повитуха. — После разрешения от бремени у нее произошло опущение органов. Ей нужен покой.

Немного помолчав, женщина добавила:

— Почти нет шансов на то, что у вас еще будут дети. Мне очень жаль.

Комнату обогревал большой камин. Салли лежала на кровати вся в поту, бледная, и боролась со сном, ожидая Чарльза. Она не расслышала слов повитухи. Чарльз поцеловал ее в лоб. Испытав облегчение, она сразу заснула.

Помощница повитухи запеленала ребенка. Чарльз взял сына на руки. Родившийся на шесть-восемь недель раньше срока, младенец был совсем крошечным. Глаза у него были закрыты, подбородок дрожал.

Взволнованный, застывший неподвижно с поднятыми плечами, Чарльз, казалось, не знал, что делать с этим крохотным, хрупким существом. Пришли друзья, чтобы поздравить Чарльза. Бэтман, гордый тем, что у него родился сын, не хотел отрывать от него взгляда. Так он избавлялся от страхов, которые внушало ему состояние Салли. Бобр и его спутники почувствовали, что появление у их главаря наследника во многом изменит их образ жизни.

Как того требовало состояние матери, повитуха пригласила кормилицу.

Молодая женщина пришла, чтобы покормить ребенка. Но едва она приложила его к груди, как он задрожал всем телом и срыгнул.

Если бы вы провели столько времени в животе, вы пели бы себя точно так же, — сказала повитуха, чтобы успокоить Чарльза.

Но малыш продолжал вздрагивать. Он вздрагивал все чаще и чаще. Наконец дрожь переросла в судороги. Его лицо покраснело.

— Надо его распеленать, — сказала повитуха.

Чарльз, хотя и нервничал, действовал хладнокровно.

Вытащив пиратский кинжал, он одним движением разрезал пеленки. Повитуха подхватила их.

Она открыла малышу рот, наклонила его голову, надавила на грудь. Все было тщетно. Что-то мешало его легким дышать. Малыш раскрывал рот. Казалось, он кричал, но никто не слышал его криков.

Шелби Фрост бросился к малышу и большим пальцем перекрестил ему лоб:

— Он спасен! — провозгласил Фрост.

Повитуха, придерживавшаяся прямо противоположного мнения, не верила в спасение ребенка. Она сказала:

— Он родился слишком рано. Несчастный не весит и пяти фунтов.

Чарльз вновь взял сына на руки и подошел ближе к огню, чтобы согреть крохотное голое тельце.

Отец смотрел, как смерть проникает в члены его сына. Малыш стал таким же невесомым, как пробковое дерево. Чарльз закутал сына в свой черный плащ.

Салли спала.

Все находившиеся в комнате молчали.

— Оставьте нас, — сказал Чарльз.

Он лег на кровать и обнял Салли. Она вздрагивала во сне. Он долго лежал неподвижно, со страхом думая о той минуте, когда ему придется сообщить Салли самую худшую новость: у нее больше нет ребенка и никогда уже не будет.

В то же самое время по обледеневшим дорогам Массачусетса шло привидение.

Альдус Хамфри спасся. Он успел сесть в шлюпку, которую экипаж спустил на воду прежде, чем его корабль был уничтожен огнем «Раппаханнока».

Ночной бриз медленно сносил шлюпку к берегу. Хамфри, весь окровавленный, со сломанной рукой, лежал под скамьей.

Ранним утром он не знал, сколько часов или дней отделяют его от Бостона.

Хамфри целый день шел куда глаза глядят в поисках какого-нибудь жилья. Его лицо было изранено щепками. Из тельняшки убитого моряка он сделал перевязь, на которой висела сломанная рука. Но Хамфри больше всего боялся не холода, а волков или индейцев, жертвой которых мог стать. День был солнечным. Хамфри был заметной мишенью, и остановиться, чтобы спрятаться, означало верный способ расстаться с жизнью.

Хамфри решил, что он спасен, увидев дым над крышами. Но его постигло разочарование: он приближался к Айриштауну.

Он предпочел бы умереть, чем стать пленником Бэтмана и его людей.

Хамфри обогнул маленькую колонию, но предварительно заглянул на поле. Белые люди, следуя примеру индейцев, на всякий случай зарывали початки кукурузы в землю. Хамфри разрыл землю здоровой рукой и стал с жадностью обгрызать початок.

Ночью, когда лихорадка, казалось, брела за ним по пятам, он уже шел вдоль побережья. Благодаря Айриштауну он вспомнил о топографии этих мест и сумел добраться до маленького домика, одиноко стоявшего в лесу Поллен-Пойнт.