– Сколько дней до вас ехать? – спросил он, внимательно изучая лицо пленного.

– Три дня, – ответил Серый, понимая, что его проверяют.

– А почему мне до этого совсем другие данные поступали? – ласково поинтересовался Алексей. – Все сходились на том, что банда находится вот здесь, в горной части, значительно южнее, а не в Зауралье, как ты рассказываешь? Все врали, что ли? И девчонка со скита чертовски быстро обернулась. Побежала к вам до обеда часов в одиннадцать и вернулась еще засветло. Потом ваш отряд ближе к утру подошел. Это как понимать?!

Серый почувствовал, как ледяная волна прошла у него по всему телу. Это был настоящий ужас. Что ответить? Волосы на голове зашевелились от подозрения, что чекист с ним просто играет. Затем неожиданно бросило в жар. По спине как улитки поползли капли пота. Одно неверное слово, и конец. Стараясь, чтобы пауза не затянулась, Серый поспешил ответить:

– Был договор. Если кого возьмут, то он должен рассказывать эту байку, что крепость в горной части. А что мы быстро пришли, так это потому, что стояли недалеко в лесу. Девчонка вовсе не до крепости бегала. У нас там есть одно заветное место у балки.

– Складно поешь. Ладно, перейдем к следующему вопросу, – миролюбиво согласился Алексей. – Сколько в крепости человек в данное время?

Евдокию отвели на деревенскую лесопилку. Внутри стоял приятный запах свежей древесины. На полу были рассыпаны стружки. У стены громоздились пилы, топоры, кадушка с клиньями, дальше в ряд стояли кувалды, одна больше другой. Центр помещения занимал большой стол, закрытый брезентом. Имелись два верстака и станок с электроприводом для изготовления заготовок для мебели. Солдаты принесли бочку, натаскали в нее из колодца ледяной воды. Кван сделал знак, и ее со связанными руками и ногами сунули в бочку вниз головой. Подавив в себе первоначальный приступ паники, Евдокия стала изображать ужас и агонию – дергалась, извивалась, сучила ногами, чтобы палачи решили, будто она действительно тонет. На самом деле Евдокия умела достаточно долго задерживать дыхание. В детстве они с сестрой соревновались с мальчишками, кто дольше просидит в воде. Досчитав до ста, она перестала дергаться и расслабилась, набрав в рот немного воды. Еще через несколько секунд ее вытащили. Евдокия делала вид, что без сознания, потом дернулась, закашлялась, открыла глаза и стала рыдать, умоляя, чтобы они так больше не делали.

– Мы не будем ничего больше делать, если ты ответишь на ряд вопросов, – чеканя слова, произнес Кван. – Где находится крепость? Что она собой представляет? Как защищена? Сколько в ней человек? Сколько мужчин и сколько женщин? Какое вооружение?

– Ну, крепость находится далеко отсюда, в лесу, – часто дыша, произнесла Евдокия, готовясь к новому погружению, – точно я сказать не могу, но могу отвести.

– Можешь показать на карте, или тоже неграмотная, как тот урка? – сузил глаза Кван.

– Неграмотная, – на ходу соврала Евдокия.

– Значит, сейчас мы тебя грамоте обучим, – пообещал он и снова сделал знак подручным.

Уже находясь под водой, Евдокия лихорадочно соображала, что ответить на вопросы китайца. Ошибаться в ответах было нельзя. Ее показания обязательно сравнят с показаниями Серого, и надо, чтобы они совпали. А тот наверняка уже заложил их всех. Или нет?.. Вопрос был занятный. Серый не так глуп, как о нем все думали. Необразованный – да, но не глупый. Размышляя и продолжая считать, Евдокия решила, что Серый тоже понимает, что показания сравнят, и постарается сделать так, чтобы они совпали. Она рассказывала ему о болотах, об охотничьем домике. О том, какое это гиблое место, если не знаешь дороги… Досчитав до ста четырнадцати, Евдокия перестала сопротивляться. Время приходилось увеличивать, потому что китаец тоже считал промежутки и сразу бы заметил подвох. Знал он также, что со временем человеческий организм адаптируется к погружениям и выдерживает все дольше и дольше до какого-то предела.

Ее вытащили. Спектакль повторился. Евдокия изобразила, что очнулась, закашлялась, выплюнула воду. Кван поинтересовался, не научилась ли она разбираться в картах.

– Нет, я правда не умею, – простонала она.

Процедура повторилась еще восемь раз. Когда уже Евдокия решила, что хватит играть и надо сознаваться на самом деле, вернее, имитировать признание, подручные Квана решили не вытаскивать ее через положенное по расчету время. Досчитав до двухсот, Евдокия с ужасом поняла, что действительно задыхается. Тьма в закрытых глазах расцвела радужными пятнами. Преобладал красный. Удары сердца отдавались в голове, словно удары колокола. В гаснущем сознании мелькнул вопрос: неужели все? Потом она инстинктивно дернулась, хлебнула воды и потеряла сознание.

Она не видела, что Кван в этот момент разговаривает со своим заместителем Ли, отвернулся и совсем позабыл о счете, а солдаты, державшие ее, лишь тупо выполняли приказ.

Очнулась Евдокия уже привязанная к столу. Долго, натужно кашляла, выплевывая воду. В это время над ней висело улыбающееся лицо мучителя. Китайцу нравились все эти процедуры. Возможно, он даже получал удовольствие от пыток.

– Вижу, на тебя купание не действует, – произнес Кван с хитринкой в узких глазах-щелочках, – у меня есть в запасе еще много способов. Ты даже не представляешь, какую боль может испытывать человек. Я могу из тебя живой внутренности выдернуть или скажу своим парням, и они в тебя несколько ведер воды вольют, пока все внутри не полопается.

– Не надо ничего больше, – взмолилась она, – я все расскажу и покажу на карте.

– Совсем другое дело, – улыбнулся Кван. Он освободил ей одну руку, приставил к голове дуло револьвера со взведенным курком и поднес к лицу карту. – Показывай!

Евдокия ткнула пальцем в болото на севере, за горной грядой:

– Здесь, посреди Чертова болота. Там на большом острове охотничий домик есть. В детстве отец возил нас туда.

– Кого это вас? – уцепился Кван за слово.

– Меня и мать, – поправилась Евдокия, и от воспоминаний на глазах навернулись слезы, – вот я и показала всем это место. Сейчас там и скрываемся. Места непроходимые. Ни один человек не доберется без проводника.