– Я не вру! Идти я дальше не могу, вот мое удостоверение об инвалидности. И я не его поклонница, я даже ни разу не видела его в жизни, только на экране, – твердо сказала Катя.

– И зачем же вы приехали в такую даль? – поинтересовался охранник.

– Чтобы полюбоваться на него, – передразнила его Катя. – Я врач его деда и хочу сообщить Герману не очень хорошие новости. Думаю, что он не обрадуется, если узнает, что вы меня не пустили. И не дай бог, если за это время его дед умрет, – добавила Катя, перенося вес на другую ногу.

Охранник задумался. Катя выглядела вполне искренней, а взгляд ее был честным и немного наивным. С минуту поразмышляв, охранник отступил в сторону.

– Третий домик слева, – неохотно сказал он, – но если вы меня обманули… – Охранник надулся, как мыльный пузырь.

– Я говорю правду, – заверила его Катя.

– Иди, иди, поверю на слово. Герман Юрьевич – хороший человек, при любом раскладе не будет ругаться.

Катя наконец-таки вошла на территорию турбазы «Сосенки» и двинулась по главной аллее, осматривая окрестности. Скамейки, аккуратные клумбы с цветами и симпатичные домики с резными ставнями. Катя остановилась у третьего домика и, поднявшись по ступенькам, набравшись смелости, постучала в дверь.

– Избушка-избушка, повернись в лесу передом, а ко мне задом, потому что я гей, – раздался чей-то голос.

Катя обернулась и увидела высокого и толстого мужчину в клетчатой рубахе и джинсах, заправленных в сапоги. Круглое лицо, темные с проседью вьющиеся волосы, толстые губы кривятся в улыбке.

– Чего смотришь? Новая осветительница? – спросил он, игриво блеснув очами.

– Новая, – кивнула Катя, чтобы не вдаваться в долгие и нудные объяснения перед незнакомым и совершенно пьяным человеком.

– И тоже ломишься к Гере? Пойдем со мной, муза! Я же не хуже собаки! – тоном Карлсона из мультфильма произнес мужчина.

Катя теперь поняла, что это какой-то актер, его лицо и внушительная комплекция показались ей знакомыми.

– Думаю, красавица, что вашему Герману уже кто-то освещает путь под одеялом. Идемте со мной на пикник под елкой, я буду щекотать ваше нежное тело своей трехдневной щетиной и еловыми ветками.

Катя не успела как следует обдумать его заманчивое предложение, как дверь в деревянном доме открылась и перед Катей предстал высокий мужчина с красивой фигурой и в черных трусах фирмы Dim.

– Миша, опять ты балагуришь? От твоего баса дом гудит! – Темные глаза мужчины остановились на Кате, и на какую-то долю секунды ей показалось, что он или удивился, или даже испугался.

«Все-таки не нравлюсь я людям с первого взгляда, – с сожалением подумала она. – Начинают хорошо ко мне относиться, только пообщавшись со мной, узнав, что я за человек. А вот так вот сразу произвести впечатление у меня никогда не получалось». – Она непроизвольно расправила плечи, чтобы казаться чуть выше.

– А… – протянул Герман, это был именно он, – вот оно что… А я-то думал, Миша, что ты тут в глуши совсем одичал и меня зовешь валяться под елями!

Михаил ухмыльнулся и, помахав ручкой, нетвердой походкой направился туда, откуда доносились смех и звуки какой-то бодрящей музыки.

Герман посмотрел на вечернее звездное небо и, словно определив время, сказал:

– Десять часов вечера. С учетом того, что съемки любовной сцены на сеновале начинаются на рассвете, а герой-любовник, то есть я, должен выглядеть свежо и бодро, извините, я просил меня после девяти часов не беспокоить! – грубо сказал Герман и попытался захлопнуть перед Катей дверь.

Она сама не знала, что на нее нашло, в каких фильмах такое видела, но Катя, мгновенно среагировав, просунула в дверную щель свою трость и не дала закрыть дверь. Правда, трость тоже не выдержала такого силового воздействия и благополучно треснула.

– Я, конечно, понимаю, что вы звезда и вам надо красиво выглядеть на сеновале, но вам придется меня выслушать. Я что, зря сюда ехала? К тому же мне и назад теперь будет идти тяжело со сломанной тростью, – сказала Катя и сама испугалась своей интонации.

Герман усмехнулся, в красивых глазах светились высокомерие и неприязнь.

– Автографа хватит?

– Я не за этим. Я хочу поговорить о вашем деде Иване Федоровиче, – сказала Катя.

– У меня нет никакого деда, не морочьте мне голову! Кто вы вообще такая? – спросил артист.

«Даже не стесняется, что стоит голый, совсем обнаглели эти артисты», – подумала Катя, с ужасом ощущая, как ее щеки заливает краска стыда.

– Меня зовут Екатерина, фамилия Лаврентьева, я врач вашего деда, то есть была им, и у меня большие опасения, что ваш дед попал в нехорошие руки.