— Это какое-то колдовство? — строго спросил он. — Черная магия?

— Нет, сэр, — испуганно проговорила она. — Священная книга от добрых монахов монастыря на острове Вектис. Дар моему мужу. Он в молодости был знаком с настоятелем.

Чарлз пожал плечами. Похоже, книга чего-то ст о ит. Вероятно, даже больше четырех шиллингов. Его брат был книгочей. Гусиным пером орудовал ловчее, чем мечом. Он оценит книгу по достоинству.

— Ладно, женщина. Я возьму книгу, хотя и зол на вас. Твой муж меня очень подвел. Мне скоро заседать на королевском совете, но разве можно заявляться перед его величеством в старых башмаках?

Огорченно качая головой, барон Кантуэлл сунул листы пергамента в книгу и вышел на улицу. Здесь он положил книгу в сумку на седле и поскакал искать другого обувщика.

Элизабет поднялась в комнатку, где в горячке лежал Лука. Ее рослый сильный муж превратился в высохшего слабого старика. Сейчас здесь пахло смертью. Перед его рубашки был весь в коричневых пятнах запекшейся крови. Виднелись и свежие ярко-красные потеки. Она приподняла Луке голову и влила в горло немного эля.

— Кто это был? — спросил он.

— Барон Роксол.

— Я так и не сшил ему башмаки, — начал Лука, но его тут же сразил тяжелый приступ кашля.

— Он ушел. Все в порядке, — проговорила Элизабет, ласково гладя его волосы.

— Но ведь барон заплатил мне вперед.

— Все хорошо.

— Ты отдала мои инструменты?

— Нет. Другое.

— Тогда что?

Элизабет взяла его слабую руку в свои ладони и с любовью посмотрела в глаза. Она продолжала любить Луку так же сильно, как и много лет назад, когда он, как благородный рыцарь, отважно спас ее от ужасной участи. Она всю жизнь мучилась виной, что не смогла подарить ему ребенка. И вот сегодня пришлось бросить кость в пасть волку, чтобы ее дорогой возлюбленный Лука мог умереть в своей постели.

— Книгу, — сказала она. — Я отдала ему книгу.

Лука прикрыл слезящиеся глаза и, издав похожий на всхлипывание звук, откинул голову на подушку.

19

Уилл проснулся и сразу ощутил знакомые признаки похмелья. Налитая свинцом голова, сухость во рту и ломота во всем теле, как при гриппе. Омерзительно. Он начал проклинать себя за слабость, а когда заметил стоящую у кровати на четверть полную бутылку, зло уставился на нее.

— Какого черта ты сюда забралась?

Первым побуждением было вылить содержимое в раковину, но этот напиток ему не принадлежал. Уилл прикрыл бутылку подушкой, чтобы не видеть. А потом он вспомнил остальное и расстроился окончательно. То, что он был в отключке, оправданием, конечно, не служило. Да, он изменял бывшим женам, подружкам, женщинам. Но никогда не изменял Нэнси. И потому чувствовал себя полным дерьмом.

Она вчера прислала сообщение. Надо ответить. Как?

Уилл принял душ, почистил зубы и взял телефон. В Нью-Йорке было еще рано, но он знал, что Нэнси уже встала кормить Филиппа.

— Привет, — произнесла она. — Решил позвонить?

— Ты удивлена?

— Да. Ты не ответил на мое сообщение. С глаз долой, из сердца вон?

— Перестань говорить глупости. Как дела?

— В порядке. А у тебя? — В вопросе прозвучала легкая тревога. Видимо, Нэнси уловила в его голосе необычные нотки.

— Прекрасно.

— Чем ты там занимаешься?

— Живу в старинном загородном доме. Чувствую себя персонажем Агаты Кристи. Хозяева милы и любезны. Можно сказать, поездка уже себя оправдала. Мы сделали открытие. Я бы рассказал, но тебе, наверное, неинтересно.

— Я больше на тебя не сержусь. Потому что осознала.

— Что?

— Ну, поняла твое состояние. Ты ведь не привык сидеть дома, без настоящего дела. Правда? Тебе трудно. И когда появилась возможность встряхнуться, ты с радостью согласился.

У него запершило в горле.

— Ты… ты чистое золото.

— И еще. Тебе неприятен этот город, ты хочешь уехать. Так давай уедем. Я уже попросила начальство о переводе.

Уилл почувствовал себя настолько виноватым, что не мог выговорить ни слова.

— Я просто не знаю, что ответить.

— Ну и не говори ничего. Расскажи лучше о своем открытии.

— Может, не по телефону?

— Ты же сказал, у тебя там все нормально. — В ее голосе прозвучало беспокойство.

— Да. Просто старая привычка. Вот приеду и все подробно расскажу.

— Когда вернешься?

— Пока не знаю. Работы тут на день или на два. Задерживаться не стану. Первым ключом мы уже дверцу открыли. Осталось еще три. Да, мистер Шекспир задал головоломку.