Сэнди растерянно потер лоб. Его худшие опасения подтверждались ужасающе быстро.

— Могу я узнать, чем вы занимаетесь? — продолжал Грейсон.

— Я работаю лаборантом в районной больнице Даннока, — сказал Сэнди. Он взглянул на жену, которая молча смотрела на свои туфли и, казалось, не слышала вопроса. — Кейт — учительница, — добавил он.

— Хорошо, — сказал Грейсон. — Тогда в дальнейшем можно будет подумать о том, чтобы установить диализный аппарат у вас дома, когда это позволит состояние Аманды. Вы оба вполне справитесь с этой процедурой.

Сэнди поднял руку, словно умоляя Грейсона остановиться. Он ощущал себя как человек, оказавшийся на путях перед стремительно несущимся поездом.

— Вы сказали «в ближайшем будущем»… Что конкретно это означает?

— Это означает, что Аманде потребуется диализ до тех пор, пока мы не подберем ей подходящий трансплантат.

Слово «трансплантат» повергло Кейт в ужас. Она выпрямилась, глядя на Грейсона широко открытыми глазами.

— Трансплантат… — медленно повторил Сэнди. — Вы серьезно? Но как… Когда? В смысле, как долго?

— Об этом еще рано говорить, — ответил Грейсон. — Нужно будет провести тщательное обследование. — Он явно думал о чем-то своем, и пока Чепмены собирались с мыслями, извинился и вышел, оставив их наедине с Клайвом Тернером.

Тернер явно растерялся, увидев такое равнодушие со стороны начальника.

— Я знаю, что вы сейчас думаете, — негромко сказал он, обращаясь к потрясенным родителям. — Но уверяю вас, в наши дни пересадка почек проводится очень часто, и достаточно успешно.

— Но ведь нужно еще найти подходящего донора, — медленно произнес Сэнди.

Тернер кивнул.

— Верно, и именно поэтому придется подождать. Аманде проведут анализ на определение тканевой совместимости, и внесут результаты в международную базу данных донорских органов. Как только найдется подходящая почка, Аманде проведут операцию.

— Как долго придется ждать? — спросила Кейт. Сэнди поразился тому, как изменился ее голос.

Тернер пожал плечами, избегая смотреть ей в глаза.

— Это займет некоторое время…

— Недели? Месяцы? Годы?

— Возможно, придется ждать год или около того, — признался Тернер.

Сэнди посмотрел на жену. Он никогда не видел ее такой несчастной. Их мир рушился.

В ворота больницы «Медик Экосс», находившейся в Глазго, въехала процессия, состоявшая из двух служебных автомобилей в сопровождении полицейской машины, и остановилась у главного входа. Водители поспешно открыли пассажирские двери и встали рядом в почтительном ожидании. Восемь пассажиров выбрались наружу и сбились в кучу, словно верблюды в оазисе. Они осматривались, нервно поправляли галстуки и застегивали пуговицы пиджаков. Наконец через стеклянные раздвижные двери вышла официальная группа встречающих. Приветственные улыбки на их лицах не нашли отклика со стороны прибывших.

Лео Джиордано, административный секретарь больницы «Медик Экосс» и член Международной Медицинской Ассоциации Здоровья, шагнул вперед и потряс руку парламентского секретаря Министерства по делам Шотландии Нейла Бэннона. Джиордано был высоким, темноволосым симпатичным мужчиной с оливковой кожей, заставлявшей предположить, что в жилах его течет кровь предков со Средиземноморья, хотя сам он был американцем во втором поколении. Бэннон, невысокий рыжеволосый и начинающий полнеть человек, недавно начал отпускать усы, ошибочно полагая, что это придаст солидность его облику. Недоброжелатели шептались за его спиной, что из-за усов он стал еще больше похож на продавца подержанных машин.

Бэннон и Джиордано уже встречались несколько раз на начальном этапе строительства больницы, и теперь обменялись любезностями, прежде чем Джиордано приступил к официальным представлениям. Процедура закончилась довольно быстро по причине моросящего дождя и ледяного ветра, и люди, сгорбившись, торопливо вошли в здание.

— Думаю, неплохо было бы выпить кофе, прежде чем мы приступим к делу, — негромко сказал Джиордано Бэннону. — Надо дать всем возможность познакомиться друг с другом в неофициальной обстановке.

Бэннон молча кивнул в знак согласия, не выразив по этому поводу энтузиазма, и направился следом за Джиордано через застланный ковром вестибюль в направлении больничного ресторана. Он представлял собой длинную комнату с низким потолком и большими витражными окнами, выходившими в формальный садик. В это время года сад являл собой типичную зимнюю картину северной климатической зоны. Серое небо перечеркивали голые ветви деревьев, каменные дорожки были покрыты мхом, пышно разросшимся в сырости и холоде там, где не могла выжить никакая другая растительность. Главным украшением сада являлся бассейн с лилиями, рядом с которым высилась скульптура, наводящая на мысль о Древней Греции — трогательно одинокая фигура охотника, забредшего далеко от дома.