Разорвать Данилу пополам, как-то не удалось, отбился бугай. Никодиму кузнец нужен, а мне шестерни отливать надо, из деревяшек собрал два редуктора, простеньких. Один для токарного станочка, другой прокатника. На первых порах будут бронзовые, а там бог даст, и стальные сварганим.

Так вот. Антип объявился с опозданием на седмицу. Поставил передо мной две фигурки, глиняную и бронзовую. Осмотрел по очереди обе, есть мелкие изъяны, но фактура передана полностью. По весу тянуло на пару фунтов, плюс половина за работу… Двадцать четыре и двенадцать… Итого, тридцать шесть копеек.

Озвучил получившуюся сумму, сказать, что он не обрадовался, значит не сказать ничего, судя по всему, парнишка вложил не только душу, в статуэтку. И потому как он заискивающе смотрел на меня…

'Б… как это достало, Никодим! Подлый трус! Укатил в Глухово-кукухово. А мне тут разбираться!'

рассчитывая получить постоянную работу.

'Брать? Не брать? Монетку подкинуть что ли? Орел за, решка против'

— Антип, а веришь ли ты в господа нашего? В провидение божественное? — У него глаза от такого начала стали как две плошки и рот приоткрылся.

'Блин… Да на хера мне этот дешевый спектакль?'

Он кивнул, и с недоумением в тоне ответил, — Да, — и перекрестился.

Я достал из кармана кошель, развязал, достал из него монету, протянул, — Подбрось так, чтоб перевернулась несколько раз.

Все так же, ничего не понимая, взял алтын, положил на большой палец и щелчком подкинул вверх. Кругляшек, звякнув, взлетел как бабочка под потолок, стукнулся о балку. Отскочил вниз, ударился о стол, прокатился по нему и упал на пол. Я медленно нагнулся и… И с трудом удержал рвущийся из груди самый черный мат.

Монета стояла на ребре, застряв щели между половыми досками.

'Никодим!!!!! Убью заразу…'

'Мысли черные, но не со зла. По уму кто я? Разумник, изобретатель по местному, наемный рабочий в мастерской Никодима, не нужно другим знать, да не обязательно, что почти совладелец. Но Хозяин он, и ему принимать на работу. Он меня за малолеток до сих пор пилит. Хрен ему по толстой морде, а не полный рабочий день. Должно же быть у детей детство. По этой теме через раз цепляемся, а того понять не может, что я уже хоть сейчас могу поручить Климу лавку, есть в нем хватка. Эдакая педантичность, его тетради и записи, которые он ведет под моим присмотром, отличаются редкой аккуратностью, в отличие от других. Мы с ним уже месяц изучаем основы складского дела и транспортную логистику, из того, моего прошлого опыта. Вот здесь я втройне сдержан на язык, и стараюсь очень тщательно подбирать слова или если не удается, как будто придумываю новое. С моей подачи и молчаливого поощрения, он расставил, рассортировал и разложил по полочкам все вещи в задней комнате лавки. Никодим поначалу ворчал, а потом как-то признался в разговоре, что с этим парнем ему: — 'Покойней, он ведает где, что, ложено'

А когда застал, его сидящим за столом, высунув от усердия язык, старался красивым подчерком надписать, склеенные им самим, карточки. Сделал всего одно замечание: — 'Шапку подписываешь, а ниже разлинуй на колонки, дата приход, дата расход, кто брал, кто отдал. Подпись' Он хотел все в одну строку писать. Выслушав, зачем так надо делать, согласно кивнул, отложил недописанное, пододвинул к себе готовые и стал переделывать. Вот так, киндер со слов освоил азы карточного учета'

Вытащил предательскую монету из щели, подкинул, поймал, положил на кисть левой руки, прикрыв, правой ладонью. — Орел или решка?

— Орел. — Ответив, Антип глянул на меня, ожидая пояснений.

Медленно снимаю руку и… Алтын лежит гербом вверх. Что ж мужик судьба у тебя такая, работать на контору Никодима.

— Поведай мне, тати к тебе не приходили боле?

— Нет, — он улыбнулся, — В первую ночь, у нас на подворье два стрельца просидели, в баньке. Тихо все было. Потом они днем ушли, а к ночи ближе другие пришли и так целых две седмицы. Робята все молодые, крепкие, а потом, ужо к воскресенью ближе, я ночью шум услышал. А мне наказано было, во двор, как стемнеет ни ногой.

— Это кто тебе молвил? Старый такой, со шрамом в половину морды и без руки?

— Он самый. Страхолюд. Такого вечерой повстречаешь, сам кошель отдашь…

'надо будет Силантию рассказать, как его обласкали'

— Дальше сказывай.

— Так. До самого утрева глаз не сомкнул. А по утряни мне стрельцы в дверь стучат, зовут меня.

Вышел, они молвили: — 'что все служба у них закончилась, уходят они, могу теперь спать покойно'

Обрадовался, хотел робятишек пивом угостить, да они отказались от угощения, ждали их сани за воротами. Проводил, слегу накинул, в дом вернулся, холодновато было в опорках да полушубке на исподнее наброшенном. Олена моя печку растапливает…

— Она ещё не родила?

— рано ищщо, чуток опосля, бабка говаривала, что через пару седмиц срок придет, дитю родиться.

— Сказывай, чего дальше было, — немного грубовато, перебил его, доставая кошелек. Под пристальным взглядом достал оттуда одиннадцать алтын, добавил его счастливую денежку и сдвинул эту горку в его сторону.

Он пробормотал. — Благодарствую, — и продолжил рассказ, оставив монеты лежать на столе.

— Обрадовал её тем сто мне стрельцы поведали, с колодца воды принес, она на стол кашу поставила, снедали с ней. Она потом легла, уж больно живот большой, спина болит, таскать такое брюхо.