'Кто их знает, может у них это и верх мастерства, но мне кажется что внахлест, ствол прочней будет'

Закончив заготовку, и придав форму трубы, коваль, забросил её на разогрев в горн, взревело пламя, жадно облизывая металл. Поворошив угли, отложил прут. Кузнец прошел к бадейке, поднял крышку и зачерпнув воды жадно выпил, вторую кружку вылил на себя. Да уж, несмотря на открытые двери, в кузне было жарковато.

Василий, так он потом назвался, присел рядом. Начало было традиционное.

Я провел на пушечном дворе всего несколько дней, но как успел узнать, коллектив, работающий здесь, был практически постоянным и даже семейным. Отец и сын. Дядя и племянник. Дед и внук. Все они здесь работали, знали друг друга с малолетства и появление нового человека замечали сразу. Со мной разговаривали, начали здороваться, в основном молодежь, но приятельских отношений не было, много времени потребуется что стать своим или надо сотворить что-то особенное.

— Кто таков, будешь?

— Федор. Новый пищальный мастер.

— А — а… Так это твоя пыхалка пару седмиц назад, перепугала всех лошадей. Это мой ствол ты спортил.

'Было дело. Я тогда решил испытать свое новое детище, картонный патрон для охотничьего ружья. Из бумаги на мездровом клею навертел трубок. Обжал с донцем, набил зарядом пороха, картечи. Выпросил один из готовых стволов, мой кузнец переделал по рисункам, затворную часть. Испытывал там же где и в первый раз, закрепил на бревне, подвязал веревку к спуску, отошел подальше и дернул. Всё бы ничего, но как раз в этот момент, из-за угла, конюх татарин, вывел, держа под уздцы пару лошадей.

Моё изобретение шарахнуло как хорошая петарда, вверх взметнулся столб пыли, и во все стороны полетели щепки. Театр, кони ржут, пытаются встать на дыбы, бешено вращая глазами. Татарин материться (как сапожник) пытаясь их удержать. Одна из кобылок вырвалась и ломанулась обратно.

Народ начал сбегаться отовсюду, поглядеть, что здесь такое стряслось, из конторы, на вопли, выглянул один старших мастеров, голова кузнечного производства. Крики, шум, гам, суета, я подобрал остатки своего изобретения и тихой сапой слинял.

Как вечером мне рассказали оглоеды, слухи были таковы: 'Федька новик, конюшню развалил, Рахматку конюха, зашиб, и только пресвятая богородица спасла и помогла избежать пожара'

Я посмеялся вместе с ними. Но через час вызвали на ковер и долго, со вкусом, имели в колено преклонной позе. Мне запретили, испытывать здесь, что либо, стрелять где либо, травить кого либо.

Вернулся, сверкая красной жопой как бабуин, и поблескивая свежей полировкой. Меня оштрафовали на пятьдесят копеек (суки) и должен был дать конюху отступные в гривенник. Лечение кобылы позже обошлось еще в пятак'

— Да тех лошадей… — Отмахнулся рукой, — Смотрю на роздыхе, можешь поведать, что дальше делать будешь.

— Почему бы и нет. Укладу ещё греться. Ванятка, не качай шибко, пожжешь, — Окликнул подмастерье у привода мехов.

— Так ты, Федор, сам не меньше меня ведать должон, что и как. Аль пытаешь? — Спросил, а сам так подозрительно покосился. Подозревая наверно, что я пришел устраивать ему разборки за тот случай.

Нужен он мне, там моя лажа была, картечи зарядил больше чем надо, её заклинило, ствол разорвало.

— Нужен ты мне, обиду пытать. Кузнечное дело мне неведомо, но знаю хитрости аглицкие.

— Это, какие?

— Поведай, а я добавлю, как мастера иноземные ладят.

Василий, окинул меня взглядом, с этаким хитрым прищуром, потом усмехнулся чему-то одному ему понятному и начал неторопливо рассказывать.

— Счас, этот криворукий, — кивнул на Ваньку — подмастерье, греть будет, пока не засветиться белым и искра такая же не полетит, присыплю песочком и заварю шов. Да милок, ствол мой, что давеча порвало…

— У меня он. А что так?

— Как его разнесло? По шву али где?

Я понял что его интересует, — Проковка целая осталось и казну не вырвало, мне кажется там не провар по стенке был. Полосы разошлись и как будто между ними угля насыпали.

Кузнец, постарался незаметно для меня перевести дух. — Мил, человек, отдай мне ту железку, тебе без пользы, а некоторым…. — С угрозой в голосе недоговорил и повернулся к ученику.

— Ванька! Сучий потрох, вытащи поковку и отложи в стороночку, а сам подь сюда.