Магазин мы покинули, прожигаемые неприязненными взорами двух секьюрити и облабзанные любопытными взглядами толпы, которая крысилась испуганными комментариями вполголоса, нервными смешками и фантасмагорическими версиями о том, кто мы такие. Охранники, в свою очередь, стойко старались делать вид, что наши декорации в виде гирлянд из оружия смешны для них – бывалых псов, прошедших армию и недельный курс спецподготовки – и не более опасны, нежели набор детских пластиковых водяных пистолетов. В мое короткое объяснение о том, что зашли за «жратвой сразу со страйкбола», [3] никто не поверил. Но и задерживать не стал. Уходите? И слава Богу. Стоило нам направиться к выходу, как они облегченно выпятили грудь и принялись успокаивать толпу избитой киношной фразой «все под контролем» и словами «лохи, хоть бы переоделись перед магазином».

Растворять пятерых мужчин в воздухе на глазах у многочисленных зрителей было рискованно. Как работал механизм отвода глаз, справился бы ли он с десятками людей, смотрящих в упор, я не знала. А что если у кого-то в голове помутится? Пойдут слухи, сплетни, не дай Господь, газеты…

Именно по этой причине, покинув магазин как обычные люди, мы быстрым шагом направились в сквер, лежащий через дорогу. Вокруг подмораживала холодная ноябрьская ночь. Та самая, растянувшаяся, казалось, уже на годы…

Ну, надо же было в родной мир! Черт бы подрал мой хитрый разум…

Тягучей тоской вернулись мысли о маме и о том, что я так и не сподобилась придумать, как быть с двумя мирами. Времени и раньше катастрофически не хватало, а теперь, стоило появиться Уровню «F», не осталось вовсе.

А она, любимая и родная, где-то там… совсем рядом….

По дороге в сквер в голове реактивными истребителями проносились и другие мысли: хорошо, что в этот вечер, решивший догнаться чаркой водки и пельмешками, в супермаркет не спустился дядя Толя (с него бы сталось, и вот где была бы встреча, а потом и работа с памятью). И еще одна: ребята понимали мою речь даже здесь, значит, каким-то непостижимым образом язык Нордейла пропитал меня. Может, где-то помог Дрейк? Разбираться с этим было не время, и я лишь мысленно возблагодарила что бы то ни было за то, что ситуация обернулась именно таким образом. Любой другой исход спровоцировал бы новые проблемы.

До сквера было недалеко, но за это время парни уже успели выспросить, что это за место. После некоторых терзаний, пришлось на страх и риск ответить честно (ведь Чейзер знал – чего скрывать от других?). Реакция на объяснение удивила – восторженный присвист и взбудораженное любопытство.

– Что, правда, другой мир?

– Ну ты даешь!

– А поближе никак было? – беззлобно усмехнулся Баал.

Не объяснять же, что когда на счету каждая секунда, задумываться о выборе места некогда.

– В этом мире время идет по-другому, – бросила я Канну на ходу, – четыре минуты здесь равняются одной на Уровнях.

– Понял, – он был краток и лаконичен. Потом задумчиво хмыкнул, – а это удобно. Вот где надо планировать операции, чтобы время зря не тратить.

На этот раз хмыкнула я: тоже мне – практик.

– А почему дома все такие?..

Чья-то подошва наступила на замерзшую лужу – и лед громко хрустнул ломаясь. Зашуршала под ногами увядшая покрытая инеем трава.

– Какие, Дэйн?

Эльконто, озираясь по сторонам, подыскивал нужные слова. Свет от фонарей пробегался по стволу и прикладу его винтовки, закинутой на плечо.

– Ну… одинаковые. Повыше или пониже, но как коробки.

– Пятиэтажки и девятиэтажки – они стандартные. В свое время правительству было удобно строить именно такие.

– И балконы маленькие.

Я покачала головой и ничего не ответила. Добро пожаловать в Россию.

До сквера осталось метров пятьдесят.

Ночь выстудила воздух. Укрывшись за кустами, голыми, но довольно плотными, мы перевели дыхание. Я беспрестанно корила себя за недальновидность – за прыжок туда, куда не следовало.

Убедившись, что опасности вокруг нет, отряд позволил себе на минуту расслабиться. Опустив оружие, они с любопытством разглядывали окрестности: дорожки, тускло освещенные фонарями, деревянные лавочки, урны и дорогу в отдалении. Из автомобиля, что припарковался у обочины, несмотря на поздний час, доносилась громкая музыка.

– Здесь все как-то иначе, – отметил Чейзер, глядя на огни супермаркета, который мы недавно покинули. – Вроде, люди, дома, а атмосфера иная, понять не могу.

– А бабы ничего!

Неужто Эльконто уже успел заприметить кого-то по вкусу? И когда только успел?

– Ловелас ты!

– Ты чего ругаешься на непонятном языке? – обиделся тот.

– Я не ругаюсь, а констатирую факт, что ты большой любитель женщин.

– Не я большой любитель женщин, а у меня большой любитель женщин.

Рядом прыснули.

– Опять двадцать пять, – вздохнула я и сокрушенно добавила: – Дрейк меня теперь на тряпки порвет.

Пять пар внимательных глаз уставились на меня.