– Меня не оскорбляет, мало ли на какое животное я могу сесть. Другой вопрос, выдержит ли твоя спина?

– Держись, – ответил я и шагнул в воду. Зубы уже начали выстукивать дробь, и так слишком долго без движения в ледяной воде. – Только не хватай за горло.

Я поплыл кролем, стараясь заодно разогреться, но с мечом и луком за плечами, а также молотом на поясе чувствовал себя Ермаком на Енисее. Перешел на экономный брасс, начал задыхаться, перед глазами поплыли красные круги, а голова все чаще начала скрываться под водой. Джильдина держится великолепно: несмотря на понятный страх перед водой, не старается вылезти из нее повыше, иначе бы сразу меня утопила, даже пытается загребать свободной рукой.

Почти теряя сознание, я доплыл к темной расщелине, ноги и руки стали ватными, пропитались водой и не слушались. Джильдина ухватилась за выступы в своде, подтянулась и приподняла меня, обхватив ногами. Я жадно хватал ртом воздух, вода уже не такая ледяная. Ноги коснулись каменного дна.

– Здесь, – прошептал я, – вроде бы можно… пешком…

Она тут же отклеилась, то ли брезгует пользоваться услугами низшего существа, то ли стремится вернуть себе ту круть, что высказала вначале. Я постоял, хватая раскаленной пастью холодный влажный воздух, и лишь когда Джильдина остановилась впереди, медленно догнал ее.

Она вытащила карту и водила по ней пальцем. Я заглядывал через плечо, сердце тревожно ёкнуло: крохотный человечек пробежал по листу и теперь топчется на краю заштрихованного места. А дальше "дорога неизвестна". Я огляделся: пещера просторная, изрытая трещинами, разломами, отчетливо видно два явно людьми прорубленных хода.

– Туда? – спросил я.

Она кивнула:

– Да, другого пути нет.

– Но туда явно шли все, – сказал я, – но никто не вернулся. Тебя это не тревожит?

– Другого пути нет, – повторила она раздраженно, слишком уж я умничаю.

Я указал на темную расщелину, заполненную водой.

– Есть.

– Там не пройти, – отрезала она. – Вода везде. Глубже и глубже. И дальше стена. Все, хватит разговаривать! Пошли!

Я потащился следом, ход то сужался, то расширялся, древняя гора вся в опухолях пещер, в другое время я восхищался бы ими, одни – в строгом стиле Снежной Королевы, с огромными прозрачными кристаллами, что растут из стен, потолка и даже пола, другие – в таинственном восточном, когда стены блещут золотом, рубинами, изумрудами и прочими драгоценными камнями, дважды мы перебирались под стеночкой через пещеры, где скопирован ад с его ручьями кипящей лавы, раскаленного воздуха, внезапными гейзерами кипящей воды и удушающего запаха серы…

Одна пещера вообще поразила воображение: с подпирающий свод строгими и украшенными причудливым орнаментом колоннами. Я так и не понял, естественные или умелая стилизация, слишком все красиво, изысканно и продуманно, есть же чудаки, которым чем ближе к природе, тем лучше.

Мы шли и шли через пещеры, и только когда я в третий раз прошел через пещеру с такими же колоннами, я заподозрил, что ходим по кругу.

– Джильдина, – позвал я, – Джильдина…

Она прорычала зло, не оборачиваясь:

– Ну что еще?

– Эта пещера… что-то слишком знакома…

Она рыкнула еще злее:

– Знаю.

– Мы… ходим по кругу?

Я думал, убьет за такое сомнение в ее компетентности, но она лишь бросила зло:

– Да. Но я ищу в стенах какой-то ход. Должен же быть выход! Как-то же прошел однажды тот, который повидал даже подземные моря…

Я подумал, предположил:

– Может быть, нашел потому, что умел плавать?

Она наконец обернулась, лицо не просто усталое, а уже измученное.

– И что?

– Вернемся к тому озеру, – предложил я. – У меня идея.

Она пожала плечами, я думал, отмахнется, но, видимо, уже давно исчерпала все свои уловки и настолько сломлена, что сказала утомленно:

– Ладно. Но если не найдешь… то там же и утоплю.

– Не перестаю восхищаться твоим гуманизмом, – ответил я.

Обратно тащились, как мне показалось, еще дольше. Дважды останавливались на отдых, один раз плотно пообедали. Ноги гудели и, как мне показалось, распухли, как у ревматика, от постоянно карабканья по скользким камням.

Наконец, когда я пал духом и решил, что заблудились, вышли к прежнему озеру. Я всмотрелся в полумрак впереди, расщелина заполнена водой почти до свода, по такой идти просто жутко. Однако по тем двум, судя по карте, ходили и до нас, хотя и недалеко ушли. Ну, это мы и сами проверили на горьком опыте.

– Надо прямо, – сказал я как можно решительнее. – Я вообще человек прямой, и потому ты меня обижаешь. Человек, кстати, существо прямоходящее, пока трезвое…

Она молчала и смотрела угрюмо на темную воду. Мне показалось, что ее глаза стали такими же угрожающе мрачными.