Сверху, как почудилось, обрушилась кромешная тьма. Что ночь, понятно, но именно обрушилась, я ощутил себя прижатым к крупнозернистому песку и мелким камешкам, настолько острым, словно только что большие глыбы раздробили на щебенку.

Разогретый, как кусок железа в кузнечном горне, я пролежал почти минуту на мелкой гальке, прежде чем сообразил, что воздух холодный, будто я из декабря попал в январь. Подо мной почти корка льда, камни промерзли, небо над головой низкое, плотные тучи бегут с огромной скоростью, все совершенно бесшумно, и только издали донесся тоскливый вскрик местного зверя или большой птицы.

Отдышавшись, я поднялся, походил вокруг камня, как насекомое, запоминающее место расположения норки. С темного неба падает странно-лиловый свет, все выглядит не так, как в прошлый раз. Я сделал круг пошире, заново запомнил ориентиры.

На этот раз пошел в сторону, противоположную той, что в прошлый раз. Хватит с меня загадок, нужны люди, нужна местная власть, нужны контакты.

Небо за полчаса ходьбы потемнело еще больше. Я вскинул голову и невольно втянул в плечи. Тяжелая громада черных туч несется почти над головой, задевая самые высокие скалы. Устрашенный, я увидел, как вынырнувшие верхушки некоторое время вишнево светятся, будто их подержали в раскаленной лаве.

Огонек я зажигать не стал, сосредоточился и перешел на ночное видение. Теперь вижу все, как днем, разве что потерялись краски. По телу пронесся легкий электрический удар: вдали ясно проступают из полумглы руины зданий!

Я уже бежал, падал и ушибался на гладких, как очищенные яйца, камнях. Руины приблизились, я вертел головой, здания потеряли под натиском ветра и дождей любую облицовку, теперь это просто стены из каменных глыб. Окна – черные провалы, под ногами постоянный хруст, словно наступаю на хрупкие кости.

Везде тоска и безнадежность, город, если как-то уцелел в войне, то умер потом. Возможно, по нему ударили каким-то биологическим, жители погибли, как погибли и те, кто пришел в этот обреченный город позже. И до сих пор, спустя сотни или тысячи лет, здесь все еще не появится жизнь, слишком смертоносные раны…

Я осторожно вдвинулся в руины, абсолютная тишина, только иногда шелестнет песчинками шустрый муравей, в тучах вскрикнет в смертной муке залетевшая туда птица. Город был когда-то велик и огромен, руины тянутся и тянутся, однажды я ахнул: к небу вздымаются самые настоящие скелеты домов в пять-шесть этажей! Улицы забиты развалинами, множество ржавых пятен: так отмечены места, где когда-то были автомобили или что-то металлическое, ныне рассыпавшееся в прах.

Но остовы домов – это значит, что здесь всеиспепеляющая ярость великой войны не выжигала города на метры вглубь. Это сохранившиеся подвалы, не говоря уже о бункерах и бомбоубежищах, это уцелевшая подземная инфраструктура…

С колотящимся сердцем я осторожно шел вперед. Остовы разрушенных домов торчат, как гнилые пни, в одном месте уцелела целая стена: странная, нереально тонкая, с зияющими провалами окон, ничем не подпираемая по бокам.

Но и здесь нет жизни, дальше каменных завалов все меньше, пошел пригород. Здесь дома сохранились намного лучше: высокие хоть и рухнули, зато одноэтажные стоят. Хотя, возможно, эти уже построены после войны Магов. Правда, вид у них таков, словно их поставили еще до Первой Войны. Более запущенных и обшарпанных зданий я не видел за все годы жизни.

Центр сожжен и даже выжжен на метр-другой вглубь, но на окраину не хватило то ли времени, то ли зарядов. Уцелели даже стены непонятных строений, обломками засыпало все пространство, не угадать, где проходили улицы.

Я осторожно крался, прячась в тени стен, наконец впереди блеснуло металлом. Сердце забилось чаще, среди развалин нечто вроде гигантской каски на голову великана… а вон дальше еще, под той вообще можно спрятать коня…

Дыхание остановилось, я наконец рассмотрел, что это не купола из металла, а оплавленные чудовищным жаром слитки. Уже не определить, чем они были раньше: танками или противоракетными установками, сейчас это просто верхушки нержавеющего металла, а там, под обломками, застывшие потоки железа.

Настороженные, как у пугливого зайца, уши уловили звук, показавшийся знакомым. Через полминуты определил: в мою сторону приближается человек… нет, двое. Донеслись голоса, грубые, как и шаги. Так ходят уверенные в себе мужчины, которым все уступают дорогу.

Я приподнял голову, лиловый свет окрашивает весь мир, отполированные валуны блестят, как панцири гигантских черепах. Блещут мелкие камешки и даже крупные песчинки, кварц везде. Появились головы и плечи двух мужчин, идут уже совсем близко, с той стороны полуразрушенной стены.

Мне показалось, что оба в металлических доспехах, но они прошли совсем близко, я с трепетом ощутил, что это их уплотнившаяся кожа, нечто вроде хитина жуков или муравьев. Ростом много ниже меня, идут медленно, я услышал, как один произнес скрипучим голосом:

– …а цегонки тоже сдашь?

– Не все, – ответил второй.

– Доннеру?

– Нет, самому пригодятся… Думаю сходить в Урочище Игрока.

– Рехнулся!

– А что остается?.. Огонь поднялся выше колена.

Голоса стихли, я поколебался, затем тихонько прокрался следом. Оба не выглядят опасными, но у менесть печальный опыт встречи с двумя грабителями могил в этих местах.