– Понял, – ответил я послушно, – хоть и не совсем. На мой взгляд, вы, благородная леди, еще какая женщина! Ах, какая женщина… В моем королевстве вы были бы нарасхват. Все обожают сильных и решительных женщин. А вы еще и красивая!

– Что-о-о?

Я сказал торопливо:

– Да вы это и сами знаете, леди. У вас настолько дивные синие глаза, как горные озера, что с ума сойти!.. И еще небо бывает таким в свои лучшие дни! А разворот плеч – это же песня!.. А высокие скулы, а осанка, а широкая грудь и тонкая талия?.. Я уж молчу про длинные ноги, на них ни капли жира, одни мускулы, тут всякий за сердце схватится…

Она слушала обалдело, скашивала глаза на грудь, поворачивала голову, чтобы взглянуть на плечи, приподняла ногу и придирчиво оглядела от ступни до бедра.

– У вас все стандарты, – сказал я упавшим голосом. – Ни одна женщина с вами не сравнится! Потому вам нельзя появляться в больших городах, женщины возненавидят.

Она посмотрела исподлобья.

– Это что же… у вас там, откуда ты… гм… к сильным женщинам относятся так?

Я удивился:

– А как еще иначе? Если кто предпочитает маленькую слабенькую женщину, то тем самым показывает, что слабак. Ведь лев со львицей, орел с орлицей, а кролик с крольчихой. Жаба, понятно, с жабой. Если мужчина берет маленькую и слабенькую, то молча объявляет всем, что и он такой же. Даже если ростом ого-то и мускулатура присутствует! Ущербный, значит. Потому у нас мужчина даже если не так уж и силен, но хочет, чтобы воспринимали, как сильного, обязательно добивается внимания сильной женщины. А как иначе?

Она пробурчала:

– Ну, я знаю места, где иначе.

– Дикари, – сказал я с пренебрежением. – Свихнутые какие-то. Еще Соломон в своей знаменитой "Песни Песней", воспевал сильных и отважных женщин, а его недаром называли мудрым. Он понимал в женщинах толк! У него был гарем в тысячу жен, а потом увидел могучую воительницу, что силой и отвагой создала на окраинах его державы свое королевство, восхитился ею и предложил ей стать его женой…

Она слушала с интересом.

– И что та ответила?

Я махнул рукой.

– Послала. Далеко-далеко.

– А что тот король?

– Снова и снова присылал сватов. Она ответила, что если победит ее в поединке, она станет его женой. Ну, сама понимаешь, он тут же надел лучшие доспехи, обвешался амулетами и талисманами силы и неуязвимости, вышел на схватку и… проиграл! Проиграл и вторую. В третьей чуть-чуть не победил, но подвернулась нога… Тогда она, не желая выигрывать благодаря случайности, предложила последнюю решающую схватку. Соломон уже и не надеялся на победу, но… победил.

Она прокомментировала:

– Значит, он был великим воином.

Я покачал головой:

– Совсем нет. Царица Савская, так ее звали, потом призналась как-то, что поддалась нарочно. Понравился. Понимаешь, каждому мужчине в жизни необходимы три женщины: мать, жена и еще хотя бы одна, считающая его мужчиной.

Она оглядела меня с ног до головы презрительно.

– Ну, тебе придется искать долго.

– Жену?

– И жену тоже, – ответила она холодно. – И женщину, чтобы согласилась назвать мужчиной.

Я горестно вздохнул.

– Как много требуется здесь, чтобы считаться мужчиной! Куда проще в моей родной Утопии…

– А что нужно там? – спросила она.

– Всего лишь быть способным к некоему действу, – сообщил я. – На языке профессиональных кинологов это называется вязкой. А также есть и другие слова…

На ее лице презрение боролось с недоверием.

– Брешешь. Такая страна тут же погибнет.

– От кого?

– От соседей.

Я отмахнулся.

– Соседи такие же.

Она всмотрелась в мое лицо, брови поднялись. Похоже, как-то чувствует, когда ей врут. И потому ко мне отношение двойственное: я чего-то недоговариваю, но, с другой стороны, отношусь к ней без всякой вражды, это чувствует отчетливо, что удивляет и сбивает с толку. И ни разу не возникала идея ее убить, это она проверила наверняка с первых же мгновений. А потом не раз перепроверила.

– Не могу себе такое представить…

Я отмахнулся:

– И не представляйте. Это я так просто… На самом деле женщины для меня как слоны: смотреть на них – удовольствие, но свой слон мне на фиг?

Она встала, рядом просыхает разложенная на камнях постиранная одежда. Все еще мокрая, на мой взгляд, но Джильдина начала одеваться.

Небо из багрового стало лиловым, по земле побежали грозные тени. Через пару минут вышли к развалинам, где явно разожжен костер, красноватые блики прыгают снизу по стене. Я поглядывал на Джильдину, она даже не повела глазом, а я начал забирать левее и левее, наконец пошел по небольшому гребню. Открылись руины из лиловых под этим небом блоков, на уцелевшем фрагменте стены поблескивает выпуклым боком медный светильник. Оранжевое пламя в нем трепещет под ночным ветерком, гоняет тени и бросает яркие блики на камни.