Автомобиль сердитого гостя бесшумно тронулся с места, призрачной рыбиной скользнул за угол. Участковый повторно обтер лоснящееся от пота лицо, обежал двор глазами.

В песочнице возилась стайка мальцов — дети рыли котлованы, строили крепости, гудели губенками, старательно изображали шум двигателей. Рядом сидели мамаши — все как одна с пивом и сигаретками. Дымили дружно и также дружно трещали языками. И хоть бы одна читала какую-нибудь книжку! А не книжку, так хотя бы журнал!

Тополь-гигант протянул ветви-ладони над песочницей, будто священник. То ли уберегал от палящего солнца, то ли отпускал грехи курящим мамашам. Одна ветка — такая толстая, что и веткой уже не назовешь, убегала от ствола метров на десять. «Не сломалась бы, — обеспокоился участковый, — сказать дворнику, пусть как-нибудь спилит»…

Пора было уходить, но Александр Витальевич продолжал топтаться возле Генкиного подъезда. На душе было муторно и неуютно. Может, от курящих мамаш, а может, от недавнего разговора со штатским.

Из проулка дохнуло нечаянным ветерком, и тотчас возле мусорных контейнеров родился вихрь. Танцуя из стороны в сторону, маленький торнадо прошелся по тротуару, шутя разбросал подметенные дворником прошлогодние листья, накручивая пакеты и бумажный мусор, прокатился по дороге и, в конце концов, загадочно испарился.

Продолжая хмуриться, Александр Витальевич опустил голову. Возле правой туфли все еще дымила брошенная штатским сигарета. Участковый придавил ее тяжелым каблуком и снова зашел в подъезд.

— Забыли что-нибудь? — судя по Генкиной физиономии, возвращению родной милиции он вовсе не обрадовался.

— Может быть… — Александр Витальевич вновь прошел в комнату, ладонью огладил на себе мундир. Парнишка без дела не сидел, — разумеется, уже и компьютер включил, и что-то там снова налаживал, словно и не случилось ничего. — Ты, братец, вот что… Послушай меня и не перебивай.

— Ну, ну? — Гена скрестил на груди руки, выгнув брови, изобразил дурашливое внимание. Посмотрев ему в лицо, участковый рассвирепел.

— Не понимаю! Что за время пришло! Пиво хлещут, вены портят, от табака синеют — еще и хаханьки строят. Вот ты сейчас — чего улыбаешься?

— Так это… Типа, вас слушаю.

— Вот именно, что «типа»! Если бы слушал, с обыском к тебе не приходили бы. Вот посадят дурака, и запоешь! Са-авсем другие песни.

— Не запою, у меня слуха нет.

— Остряк! Для таких песен и слух не понадобится.

— Да ладно вам, кто посадит-то!

— Найдутся желающие. Не о них речь, о тебе! — Александр Витальевич нервно прошелся по комнатушке. — Я ж тебя еще совсем мальцом помню! Не наркоша, не балбес. Учился вроде неплохо…

— Я и сейчас учусь.

— И молодец, что учишься! Когда мы с тобой познакомились? Лет в семь, наверное?

— Мне семь было, а вам чуть побольше…

— Опять остришь?

— Так знакомство-то веселое получилось! Я тогда стекло в подъезде грохнул, рогатку новую испытывал.

— Да? — удивился участковый. — Стекло помню, а рогатку нет.

— Правильно! Я ее в цветник успел выкинуть. Вы меня за ухо оттрепали, но рогатку так и не нашли.

— Ну вот! Нормальный же был парнишка! Вихрастый, смышленый, — мячи гонял, в ляпы играл. Куда все ушло?

— Да никуда…

— Вот именно, что в никуда! Чего ты жизнь на железо-то променял?

— А что мне еще делать? Жуйдаплюем торговать?

— При чем тут это? Другие интересы в жизни имеются. Путешествия, спорт… А у тебя даже книг на полках не видно.

— Зачем мне книги? Все тексты в сети имеются.

— Опять в сети! Прямо как заболели все кругом — сеть да сеть! Одни игрушки на уме! — Александр Витальевич даже пришлепнул себя по бедру. — Так жизнь и проиграете! Быстрее, чем в карты… Я вот в твои годы байдарками увлекался, историей. Про мушкетеров читал, про татаро-монгольское иго…

— Оно и видно.

— Что тебе видно!

— Да то, что ерундой голову забивали. Дюма-то про мушкетеров все не так прописал. Красиво, конечно, но неправда. И с татаро-монголами сплошные непонятки.

— Какие еще непонятки?

— А вы сами почитайте! Сегодня, дядь Саш, вся история в Голливуде пишется. Что Спартак, что Троя… И книг скоро совсем не будет, — у всех останется по одной-единственной — с процессором и гибким экраном. То есть, по виду как книга, а по сути — компьютер. И в памяти — любая желаемая библиотека.