Шрифт:
Тахир посмотрел – сверху вниз – на корчащегося на грязном брезенте пленника. Лицо у самого Сайтиева преобразилось: оно стало хищным; его ноздри раздувались, как у волка, почуявшего легкую добычу.
– Супрун, а Супрун?! У ти-бя есть си-истра, так?!
Он выждал какое-то время, еще раз повторил вопрос, но пленник – помалкивал.
– Твая си-истра… пра-аживает по адресу… – он назвал тот адрес, который ему только что сообщил Шамиль. – «Двушка» на чи-итвертам этаже, так? Сви-итлана ее за-авут, верно? Муж тва-аей старшей си-истры работает в мебельном маркете – он на сва-аём грузавике развозит мебель па-а дамам! У них ри-ибенок – твой пли-имянник! В садик ходит, да?! А твая си-истра… она что, а-апать беременная, да? Ах, какая ха-арошая у ти-ибя ра-адня, ба-аец! Ты, наверное, любишь сваю си-истру Светлану, да?
Супрун и на этот раз ничего не ответил. Но его дыхание стало еще более учащенным, аритмичным: он явно был взволнован столь неожиданным поворотом их и без того нелегкого разговора.
– Значит так, ба-аец! – в голосе Тахира Сайтиева прозвучал металл. – Твая си-истра Светлана только что вышли из дома. Она беременна, а женщинам в таком интересном па-алажении ва-алнаваться – а-апасно!
– Ну чё ты до меня доебался?! – Супрун уже скрипел зубами, и от боли, и от бессилия.
– Чё тебе от меня надо?!! Убей меня, если ты мужик!! А чё ты других… сторонних людей-то к нашим делам приплетаешь?!
– Супрун, у ти-ибя есть… – Тахир бросил взгляд на наручные «Rolex». – У ти-ибя всего три минуты! Если ты а-атказываишься с нами а-аткравенно га-аварить… Если ты ни-и хочешь называть тех, кто ездил с та-абой «на дело»… То мы вынуждены буди-и взять тваих родственников! Тваю сестру и ри-ибенка, ка-аторого она… ты слушай, слушай!.. ка-аторого она па-ашла, как мы при-идпалагаем, забирать из детского сада!
– Вы… вы… ты этого не сделаешь!
– Па-ачиму? – удивленно спросил Тахир. – Мы их ва-азьмем прямо на улице. Аккуратно так па-асадим в наш транспорт. Никто и не пикнет! Ну а па-атом… патом привизём сюда! Но а-атсюда, Супрун, они вряд ли выйдут живыми!.. Так что давай быстро думай – время па-ашло!!
…Примерно час спустя Тахир Сайтиев перезвонил Ильясу, который находился в Воронеже и в данную минуту ехал в своем «Ниссан-патрул», направляясь в офис Сайтиева-старшего.
– Есть подвижки, Ильяс, – сказал он в трубку, когда кунак отозвался на звонок. – Очень серьезные подвижки! Я выбил из этого… ты понимаешь, о ком я… несколько имен и фамилий! Скажи дяде, что я скоро приеду! И что я лично доложу ему эту важную информацию!
Глава 4
Краснов на пару с Федором Николаевичем вечер и почти всю ночь провели во дворе, под «шатром».
Под фирменную дядину «ореховку» и под добротную крестьянскую закуску проговорили до самого рассвета.
Дмитрий хотел было позвать к столу и Дарью, но Тимофеевна отсоветовала. «Не тормошите ее, не приставайте к ней сегодня! – сказала она мужчинам. – Дайте девочке отдохнуть, прийти в себя! Раньше завтрашнего дня – никаких «допросов»!
Девушку они видели в тот вечер лишь мельком. Уже в сумерках она ненадолго вышла из во двор, в наброшенной поверх ночной рубашки куртке. Несколько минут молча просидела за накрытым столом, выпила стакан теплого молока с медом, потом, извинившись, – «что-то неважно себя чувствую» – ушла обратно в дом.
В пятом часу встала хозяйка – следовало подоить корову и задать скотине корма. Федор Николаевич попытался было затянуть своим хрипловатым баритоном песню из фильма «Небесный тихоход» – «Первым делом, первым делом самолеты…» Но был зашикан, строго отчитан и препровожден в летнюю половину дома – спать.
Дмитрий тоже, слегка пошатываясь, отправился на боковую: Тимофеевна постелила ему на сеновале – он сам об этом у нее попросил…
Краснов проснулся поздно, в одиннадцатом часу. Как был, в одних трусах, просквозил к «копанке» – и сразу бултыхнулся в прохладную чистую воду. Тут же нарисовалась хозяйка: Тимофеевна принесла мыло, зубную щетку, пасту и чистый комплект белья.
Завтракать после ночных посиделок Краснову как-то не хотелось. Выпил две кружки холодного кваса – у него был легкий сушняк, но голова, как ни странно, совсем не болела. Федора Николаевича он нашел в сарае: дядя возился с запасным насосом, который в последнее время стал барахлить.
– Завтракал? – поинтересовался он у племянника.
– Не, спасибо… есть пока не хочу.
– Может… того? – Николаич подмигнул. – Опохмелить? Я лично уже принял малый стопарь… сугубо здоровья ради.
– Да я кваску только что хлебанул… А что Дарья? Ты с ней уже говорил?
– Здесь где-то была. Вот только что с ней словцом перекинулись…
– И что? Что она говорит, Николаич? Она чего-нибудь о себе уже рассказала?
– Знаешь… я ее пока особо не расспрашивал. Думаю, Дмитрий, сначала тебе надо с ней побеседовать. Без спешки, обстоятельно так поговорить…
Загорелое, почти без морщин лицо Татаринцева неожиданно осветилось широкой улыбкой.
– Ты ее сюда привез, племяш… тебе и право «первой ночи»! Кстати. А она ничего такая из себя… хорошенькая! И если бы не мои годы, – он покосился в сторону открытой настежь брамы сарая, – и если б не моя Тимофеевна… то я бы такую деваху мимо себя не пропустил!