Шрифт:
Повернула голову к застывшему в двух шагах от нее парню, внимательно – и как-то по-особенному – посмотрела на него своими жгучими черными глазами.
– Мне еще не приходилось париться в настоящей крестьянской русской бане… Ну, что застыл?! Бери веник, пошли в парную!
Долго они там не задержались: уже вскоре, стоило Краснову слегка пройтись березовым веником по девичьей спинке, по гладким плечикам, по упругим ягодицам, Дарья взмолилась о пощаде.
Ну и то верно, хватит для первого раза! У Николаича здесь все так толково, расчетливо настроено, что не каждый мужик выдержит и трех минут в этой крестьянской баньке, даже на средней полке, прикрытой – чтобы не жгло седалище – смоченной в холодной воде простыней…
В предбаннике, в противоположном от входа углу, за выгородкой, оборудован душ. Но Краснов не дал «смуглянке» и минуты передышки. Взял ее за руку и увлек за собой!
Так, держась за руки, они и выбрались вдвоем – в чем мать родила – из бани и бултыхнулись в «ставок»…
– Ой! – вскрикнула Дарья, отфыркиваясь в темноте. – Я же не умею плавать!!! Ой, ой… здесь глубоко!..
Краснов в два гребка подплыл к барахтающейся в воде «смуглянке», схватил ее за руку, потом под мышки…
Прижал к себе, – а что остается делать – и, подгребая левой рукой, стал вместе с ней перемещаться к мосткам. До которых было всего-то метра четыре, не больше.
Он помог Дарье выбраться из «ставка», потом и сам взобрался на «берег» по деревянной лесенке…
– Вот же… дурочка! – вполголоса выругался он, закутывая «смуглянку» в теплое махровое полотенце. – Плавать не умеешь, а туда же – «русской» бани захотелось!!
Спустя несколько минут они расположились в предбаннике, за столом. Дарья, подстелив полотенце, уселась в кресле. Она, кажется, ничуть не смущалась собственной наготы и вела себя так, словно все происходящее с ними здесь и сейчас – дело вполне естественное.
Краснов сел на лавку, прикрылся полотенцем. Налил в кружку пива, передвинул ее по столу, так, чтобы Дарья могла дотянуться. Сделал несколько глотков из жбана. В голове у него слегка шумело… то ли от выпитого крестьянского пива, то ли из-за присутствия «смуглянки».
Она вдруг встала, обошла стол и, слегка покачивая бедрами, подошла к Краснову. Его взгляд успел выхватить деталь, которую он отметил еще раньше: лоно у нее гладкое, открытое взору, без малейших следов растительности… Прижалась к его плечу упругой прохладной грудью, слегка укусила за мочку уха… Он почувствовал на своих предплечьях ее руки. Дарья сначала провела коготками у него по спине, – отчего кожа у Дмитрия сразу покрылась мурашками – потом стала массировать его предплечья…
– Расслабься! Ну что ты такой напряженный?! Не спина, а гранитный валун!!
Краснов прикрыл глаза.
У нее были на удивление сильные, и в то же время ласковые руки…
Он все еще не решил, как ему вести себя с этой девушкой, какой именно линии поведений с ней он должен придерживаться. Но сейчас ему не хотелось думать о чем либо серьезном, о каких-то существующих или вымышленных проблемах. Ему было хорошо, покойно, он мог сидеть так, кажется, целую вечность.
Над ухом послышался жаркий шепот:
– Дима, привстань на секунду…
Он послушно выполнил ее команду. Дарья провела кончиками пальцев по его животу, затем одним движением сдернула с него «набедренную повязку»..
Расстелила полотенце на широкий дубовой лавке, скомандовала:
– А теперь – ложись!
Краснов хотел лечь на живот, но Дарья заставила его перевернуться и лечь на спину. Девушка присела корточки: он ощутил, как ее уста касаются его руки, затем плеча; ее руки и губы перемещались по всему его телу…
Она поцеловала то место, где у него виднелся след от ссадины на бедре. Краснов почувствовал на своей руке, которой прикрывал – пытался прикрыть – свою вздыбившуюся плоть, ее горячую ладошку. Она отвела его руку; в ее движениях, в ее поступках присутствовало что-то древнее, природное, могучее, чему невозможно было противостоять.
Ее губы, ее влажный горячий рот получили полную власть над ним, на Красновым, над его естеством…
В какой-то момент, предчувствуя, что уже не в силах сдерживаться, что близится разрядка, он попытался высвободиться из плена этих жадных прекрасных губ… Но «смуглянка» проявила настойчивость, она довела начатое до конца: Краснов, коротко простонав, разрядился… и она выпила, вобрала все до последней капли.
Краснов ненадолго вернулся в дом. Ему вначале показалось, что хозяева – не дождавшись их возвращения – улеглись спать. Но едва он вошел в «залу», где горел перенесенный из гостевой комнаты ночник, как из спальни вышла хозяйка в наброшенном на плечи халате.
– Тимофеевна… э-э-э… – Краснов слегка замялся. – Короче, мы будем с Дарьей ночевать на сеновале.
– Вы, наверное, проголодались? Сейчас я соберу вам покушать…
– Спасибо… но я… мы не голодны, – он говорил шепотом, чтобы не разбудить Татаринцева. – Я просто пришел сказать, чтоб вы… чтоб вы не волновались. Я баню закрыл, свет выключил. Короче, все под контролем!