Шрифт:
— Да спит она еще, наверное, — наконец не выдержал Петя.
— Подождем еще немножко, — попросил Кэукай.
— Зовут ее Соня, — тихонько сообщил Петя, склонившись к уху Кэукая, хотя их и так никто не мог слышать.
Кэукаю не меньше, чем Пете, нравилась та таинственность, с которой они решили во что бы то ни стало повидать дочку доктора, Соню. Поэтому он с выражением чрезвычайной настороженности в лице осмотрелся вокруг, а затем сообщил ему все, что успел узнать о русской девочке.
— Ей семь лет. После дороги она немного болела, потому так долго и не выходила на улицу.
— А ты откуда все это узнал? — вдруг во весь голос, совсем игнорируя то, что они тайком подобрались к дому доктора, спросил Петя.
Кэукай протестующе замахал на Петю руками, предлагая хотя бы немножко пригнуться. Но такой уж упрямый человек был этот Петя! Разочарованный в своем друге, который, оказывается, так заинтересовался девчонкой, что даже знает, сколько ей лет, Петя всем своим видом старался показать, что с Кэукаем ему больше не по пути.
—Тоже мне друг — о девчонке сведения собирал! — еще громче сказал он.
—Да тише ты, язык откусил бы, что ли! — досадливо поморщился Кэукай. И вдруг, сделав несколько шагов за угол, таинственно поманил Петю пальцем: — Иди сюда, в окно заглянем. Незаметно заглянем...
Это показалось Пете заманчивым.
— Как невидимки? — спросил он.
— Да, да, — поспешил ответить Кэукай, хотя, как назло, совершенно забыл, что значит русское слово «невидимка».
Затаив дыхание, плотно прижимаясь к стене дома, мальчики начали подкрадываться к окну.
— Э-э-э!.. Совсем зря вы собираетесь в окно смотреть! — неожиданно послышался насмешливый голос Эттая.
Петя и Кэукай, как ошпаренные, мгновенно повернули головы.
— Она там, у нашей яранги, с моей сестренкой играет.
— Кто — она? — смущенно спросил Петя.
— Понятно же, Соня, — с самым невинным видом ответил Эттай; узенькие глазки его смотрели насмешливо.
Петя хотел было, по-настоящему рассердиться на Эттая, но раздумал:
— Пойдем тогда к твоей яранге, посмотрим, какая она, эта Соня.
— Я так думаю, что у вас ничего не получится, — вдруг заявил Эттай, с достоинством закладывая руки за спину.
— Это почему же? — спросил Кэукай.
—Да убежит она сразу. Соня из мальчиков только меня одного не боится. А всех остальных сильно боится. Пугливая, ну прямо как дикий олень, — поморщился он.
—Тогда вот что: мы подкрадемся незаметно, подползем по-пластунски, а когда хорошо рассмотрим, встанем прямо перед ней, и всё, — предложил свой план действий Петя. В тоне его чувствовалась решительность.
Кэукай и Эттай приняли этот план с восторгом.
— А чего тебе ползти? Тебя-то она не боится, — пренебрежительно заметил Эттаю Кэукай.
— Да чего ей, правда, Эттая бояться, когда он так себе, ни то и ни се, — поддержал Петя.
Поняв, что недавнее его преимущество перед друзьями превратилось в самый настоящий порок, Эттай вздохнул, провел рукой под носом и сказал, стремясь придать себе как можно более устрашающий вид:
— Заметил я, что последнее время ее как будто бросало в дрожь, когда она на меня смотрела. Так что и я поползу тоже. А то убежит, если увидит меня...
— А все же какая она? — поинтересовался Кэукай.
—Такая... — неопределенно взмахнул руками Эттай. — Голова, руки, ноги...
— Ну да, конечно, и глаза есть, — иронически заметил Петя.
— Да, да, и глаза и уши есть, — не чувствуя насмешки, подтвердил Эттай.
—Э, разве от него добьешься толку! Пойдем сами посмотрим, — предложил Кэукай.
Пригибаясь низко к земле, мальчики побежали к яранге Эттая. Недалеко от яранги они легли на землю и, укрываясь за бочками и камнями, поползли по-пластунски. Когда Пете казалось, что Эттай слишком громко сопит, он поворачивал голову и, делая устрашающие глаза, просил дышать тише.
Девочки заметили подползающих к ним мальчиков, удивленно переглянулись и на время прекратили игру. И, хотя Пете, Кэукаю и Эттаю было совершенно ясно, что они уже давным-давно замечены, все трое упорно продолжали ползти. Соня не выдержала, пошла к ним навстречу и с серьезнейшим видом спросила:
— Интересно, вы всегда так, на животе, ходите или иногда ногами тоже?
Друзья прижались к земле, а затем смущенно переглянулись, как бы говоря друг другу: «А и вправду мы очутились в каком-то глупом положении».