Шрифт:
Чочой посмотрел в темное, с огромными грустными глазами лицо старого негра и, как ни крепился, вдруг разрыдался. Том, не зная, чем утешить друга, бросил свой кусочек сахару в его кружку. «Нет, наверное, не найдется такого сахара, который мог бы подсластить горе бедного мальчика»,—подумал старый негр, присаживаясь рядом с Чочоем на грубую скамейку.
Усадив Чочоя к себе на колени, Джим обхватил его лицо руками и поцеловал в лоб. Почувствовав тепло рук доброго Джима, Чочой вспомнил ласковые руки отца и заплакал еще горше.
— Успокойся, успокойся, мой мальчик, — шептал старый негр, слегка покачиваясь, словно баюкая Чочоя. — Я знаю, тяжело, очень тяжело терять родного человека... Да, да, очень тяжело терять родного человека...
Продолжая покачиваться взад и вперед, Джим запел сначала тихо, мягким, бархатным басом, потом все громче и громче. Чочой постепенно успокоился. Утомленный, разбитый горем, погрузился в зыбкую дремоту.
А Джим, слегка покачиваясь, пел и пел о своей большой любви к простым людям, которых обижают и унижают богатые, о безрадостной жизни негров, о том, что они каждую минуту могут ждать смерти, страшной смерти, называемой судом Линча.
Когда Чочой уснул, Джим положил его на свою постель и, обхватив кудрявую седеющую голову руками, глубоко задумался. Том, подражая отцу, тоже обхватил свою кудрявую голову и огромными, не по-детски серьезными глазами уставился в лицо Чочоя.
Чочой во сне всхлипывал, порой улыбался. Ему снилось, что отец вернулся из той проклятой «долины предков», куда его увезли по приказанию шамана; снилось, что отец снова шепчет ему что-то ласковое, нежное, а руки его, как и прежде, удивительно теплые.
— Что-то хорошее приснилось Чочою, — сказал Том, невольно улыбаясь.
— Да, — тяжело вздохнул старый негр, — теперь только во сне он и сможет иногда быть счастливым. Возможно, живой отец ему приснился. Не знает, бедняга, что там... — Негр не договорил и махнул рукой в том направлении, куда увезли Кэргына.
А там, на дальнем холме у реки, хоронили отца Чочоя. Его сняли с нарты, раздели догола, положили головой на запад, а ногами на восток.
Изрезав одежду покойника ножом на мелкие кусочки, шаман положил ее чуть подальше от трупа и совершил заклятие, призывая песцов, лисиц и волков скорее съесть тело Кэргына, чтобы «освободить его душу от телесной оболочки и отправить ее в долину предков, к верхним людям».
ЗИМА ИСПУГАЛАСЬ
На Чукотском побережье тоже несколько дней стояла непогода. Сначала дул ветер, шел дождь, потом выпал глубокий снег.
— Рано, совсем рано зима пришла, — сокрушался председатель колхоза Таграт. — Дома собрать не успели до снега.
Но прошли сутки, вторые, и погода установилась. Прояснилось небо. Яркое солнце растопило снег. Словно весной, кругом побежали ручьи. Обрадованные хорошей погодой, колхозники принялись собирать дома. Комсомольская бригада Тынэта взяла на себя самую трудную часть работы — доставку бревен на строительные площадки. Под смех и дружные шутки парни взваливали тяжелые бревна на плечи и несли их к местам сборки.
Председатель колхоза несколько минут наблюдал за работой комсомольцев, затем пошел на берег моря и ловко взобрался на высокие вешала с висящей на них вяленой юколой. Долго всматривался Таграт в море, покрытое льдами. Обветренное морскими ветрами, прокаленное солнцем, чуть скуластое лицо его с густой сеткой морщинок возле узких, с твердым блеском глаз было сердитым. Несколько минут назад к Таграту подошел мальчик, сын Экэчо — Тавыль, и сообщил, что отец его все еще не вернулся с моря.
— А зачем он в море ушел, не знаешь? — спросил Таграт.
— Сказал, что решил поохотиться, — невесело ответил мальчик.
И вот сейчас Таграт думал о странном поведении Экэчо:
«Нехороший человек. По-прежнему куда-то в сторону смотрит. Колхозной дисциплине не подчиняется. Вот ушел в море, когда у колхозников работы много... Быть может, несчастье случилось с ним? Надо людей от работы отрывать, посылать в море на розыски...»
Таграту вспомнилось, с каким упорством когда-то Экэчо стремился поссорить его с Вияль, расстроить их семейную жизнь.
— Нехороший человек, очень нехороший, — уже вслух сказал Таграт. — Много зла он мне сделал. Но, однако, я должен узнать, не случилось ли с ним несчастья. Может, спасать нужно...
Спрыгнув на землю, Таграт позвал Тынэта. Комсорг подбежал к председателю возбужденный, с потным лицом, весело поблескивая белозубой улыбкой.
— Хочу дать тебе очень важное задание, — сказал Таграт, раскуривая трубку.
— Ну что ж, давай! — с готовностью ответил Тынэт.
— Три дня, как не появляется с моря Экэчо. Боюсь, как бы с ним несчастья не вышло. Возьми с собой четырех комсомольцев и отправляйся на самом лучшем вельботе в море.