Пока он будет спать, она могла бы побыть на часах. Сон подбодрил бы его лучше, чем пара чашек кофе. Кэтлин надеялась, что Эм Джи убедят ее доводы. Не могла же она сказать, что просто не хочет позволить ему рисковать жизнью, что вдруг испугалась за него, узнав, какая ему грозит опасность…

С минуту он хранил молчание. Было так тихо, что девушка затаила дыхание. Видно, окутывающий их мрак был причиной того, что Кэтлин представилось, будто он читает ее мысли. А вдруг Эм Джи понял, что она непростительно увлеклась им? Что ее предложение продиктовано не столько чувством гражданского долга, сколько внезапно возникшим желанием защитить его?

Он снова потер лицо ладонями. Его руки слегка дрожали. Кэтлин в который раз подумала о том, что, видимо, последнее время он держался только на кофе и сигаретах. Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что его нельзя оставлять одного.

Она выбивалась из сил, пытаясь не обращать внимания на сладкую боль, которая пронзила ее при этой мысли.

— Пожалуйста…

Других слов не потребовалось.

— Наверное, вы правы, — признал Эм Джи. Его хриплый голос прерывался от усталости, и Кэтлин неудержимо захотелось положить голову Тобина себе на колени и позволить ему уснуть. — Последние дни выдались беспокойными. Было бы неплохо немного вздремнуть.

Кэтлин кивнула. Она закрыла коробку и убрала ее в стоявший в ногах большой бумажный пакет, отказываясь замечать, что руки вдруг стали плохо ей повиноваться.

— Что ж, тогда все в порядке, — бодро сказала она. — Поехали.

Гостиница «Беркли» по сравнению с мотелем номер сорок девять стояла ступенькой выше. Здесь были цветные обои, а над кроватью висела репродукция акварели, на которой в стиле импрессионистов был изображен мост Золотых Ворот в предрассветном тумане. Ничто не было привинчено к полу, а окна выходили на балкон, откуда открывался вид на пригород.

— Можете приковать меня к душу, но я должна помыться, — подбоченившись, заявила Кэтлин. Волосы ее рассыпались по плечам. — Правда, здесь не хватает полотенец.

Эм Джи едва держался на ногах. Возможность выспаться в настоящей постели сломила его решимость. Он с трудом выдержал процедуру регистрации и чуть не лопнул от досады, пока ночной портье тщательно выписывал счет за номер, который они оплатили вперед, а потом еще долго копался в ключах, словно женщина, пересчитывающая предметы любимого ею фарфорового сервиза. Потому, когда они наконец оказались в номере, Тобину было все безразлично, в том числе и сказанное Кэтлин. Черт побери, он еле слышал произносимые ею слова, но смысла их уже не понимал и потому просто кивнул.

Он думал, что Кэтлин бросит на него убийственный взгляд, однако она промолчала. Затем взяла трубку, соединилась с ночным портье и попросила немедленно прислать недостающие полотенца.

— Эм Джи…

Он снова кивнул. Все было правильно.

Почувствовав прикосновение ее руки, Тобин опустил глаза и увидел, что девушка стоит рядом с ним, тревожно глядя на него большими нежными голубыми глазами. Он всегда был неравнодушен к большим голубым глазам. Особенно когда они смотрели на него с нежностью.

— Не надо, — проворчал он.

Будь у Эм Джи силы, он бы так не сказал. Но, черт побери, откуда же тогда взялась у него энергия, чтобы испытать возбуждение при прикосновении девичьих пальцев к его руке.

Она приподняла бровь.

— Что «не надо»?

Эм Джи попытался улыбнуться, но вместо этого только вяло пошевелил рукой.

— Вы слишком беспокоитесь обо мне. Я в полном порядке.

Взглянув на девушку еще раз, он нахмурился. Кэтлин показалась ему еще прелестней. От прически осталось одно воспоминание: пышные, мягкие локоны обрамляли девичье лицо, и ему неудержимо захотелось погрузить в них пальцы и утонуть в шелковистых глубинах ароматных волос, вознаграждая себя за все лишения последнего месяца…

— Вы не хотите снять с меня наручники до Прихода горничной? — спросила Кэтлин.

— Конечно, не хочу.

Это вызвало у нее приступ смеха.

— О да! Зрелище будет превосходное. Вы отрываете дверь, но горничная не только не дает вам полотенец, но тут же вызывает полицию.

Эм Джи ухитрился улыбнуться.

— Не волнуйтесь, — заверил он, снова проведя ладонью по лицу и удивляясь тому, что оно было чисто выбрито. — Я еще не выжил из ума.

Кэтлин уставилась на кончики своих туфель.

— Снимите с меня наручники.

Он бессильно уронил руку и отвернулся.

— Нет.

Это заставило ее поднять голову.

— Почему?

— Потому что у меня нет выбора. Пока я не освобожу вас, об этом не может быть и речи.

— Я думала, вы доверяете мне.

Эм Джи вздохнул.

— Я действительно доверяю вам. Но никому не позволю обвинить вас в сговоре со мной.

— Но я ничего скажу.