Он церемонно склонил голову.

— Эм Джи. Я настаиваю.

Кэтлин сделала глубокий вздох и наконец пришла в себя.

— Я взяла ваше дело только ради Тома Брайана, — мрачно заявила она. — Потратила на него целый вечер, поверила вам и сделала все, что могла, чтобы поддержать вас. Прошу заметить, без всяких объяснений и помощи с вашей стороны.

Он согласно кивнул, не отрывая глаз от оживленного шоссе. — Это правда.

Его непоколебимость заставила Кэтлин заскрежетать зубами.

— В результате я стала заложницей, — продолжила она. — Вы заковали меня в наручники, держите под прицелом и тащите за собой целую кучу полицейских, которые, как вы сами признали, стремятся не столько спасти меня, сколько угробить вас.

Казалось, эти справедливые слова заставили Эм Джи задуматься. Он нахмурился, не успев сделать глоток из поднесенной к губам чашки с кофе, но не посмотрел в ее сторону. Создалось впечатление, что на несколько мгновений он забыл о ее существовании.

Опущенная чашка покачивалась между его коленями. Затем он поднял руку в замызганных перчатках со срезанными пальцами и потер лицо.

— О Господи, как давно я не ел… — пробормотал он.

Кэтлин не знала, кому предназначались эти слова, пока Эм Джи не обернулся к ней.

— Мне очень жаль, но вы правы, — признался он. — Среди тех, кто гонится за нами, всегда найдутся типы, которые будут рады повесить на меня еще и гибель заложника. А я, как назло, в последнее время слишком мало спал…

Кэтлин люто разозлилась. На себя.

Наверное, только сейчас она увидела истинное лицо своего похитителя. Все встало с головы на ноги. Боль и отчаяние, не имевшие ничего общего с размахиванием пистолетом и побегом из зала суда. Изнурение, которое было чем-то большим, нежели простая физическая усталость. Печаль, делавшая его аквамариновые глаза совершенно неотразимыми.

— Когда? — спросила девушка, не осознавая, что ее голос смягчился.

Он следил за дорогой.

— Когда вы в последний раз спали всю ночь напролет? — снова спросила она.

Эм Джи по-прежнему смотрел на встречные машины, словно только они и были достойны внимания. И он улыбался, но в этой улыбке читались боль и усталость.

— Накануне того дня, когда поступил на работу в Агентство по борьбе с наркотиками, — честно признался он.

— Вы не думаете, что настало время уйти оттуда?

Улыбка стала шире, печальнее и неувереннее.

— Думаю, я уже сделал это.

— Что вы ему сказали?

Кэтлин устала крутить головой во все стороны. У нее начинала болеть шея. Но было не похоже, что всему этому скоро должен был прийти конец.

Эм Джи прислонился к закрытой дверце «камаро» и жизнерадостно помахал рукой. Рука была без перчатки. Волосы полностью прикрывала грязная шапка, а одежки были напялены друг на друга немного по-иному. Как ни странно, это помогло. Внешность его стала менее отталкивающей.

— Кажется, мы говорили о ванной? — спросил он.

Кэтлин покраснела от смущения.

— Говорили.

— Последняя возможность…

— Ой, какая маленькая женщина! — раздался голос за спиной Тобина.

Она замерла на месте, как от выстрела. Эм Джи отступил от дверцы, позволив заглянуть в окно машины тучному человечку с сияющей улыбкой. Кэтлин инстинктивно прикрыла наручники.

— Готов держать пари, вы рады, что ваш муж невредимым вернулся с этого ужасного пожара на нефтяных скважинах, правда, миссис Томсон?

— Я сказал ему, что ты оставила свою девичью фамилию, но это вызвало у него некоторые сомнения, — непринужденно пояснил ей Эм Джи.

— Да-да. Конечно. Извините. Все никак не привыкну к этим нововведениям.

У Кэтлин отчаянно заколотилось сердце. Вот оно, избавление! Достаточно лишь сказать этому человеку правду. Показать наручники. Позвать на помощь…

Она подняла глаза и увидела, что Эм Джи направил пистолет в затылок управляющему мотелем. Выражение его лица при этом было огорченное, но решительное. Кэтлин поперхнулась, напрочь забыв о том, что только что намеревалась сделать.

— Да, эти месяцы показались мне годами, — жалко улыбнувшись, произнесла она.