— А вы знаете, объяснения избавляют от недоразумений, — сказала Клара, не осмеливаясь повернуть голову, чтобы избежать его пристального взгляда.

— Если бы я предложил вам чашечку кофе, вы бы не отказались?

— Не знаю, — ответила она, понимая, что играет с огнем, — возможно, согласилась бы.

Конечно, никто бы не воспылал страстью от одной чашки кофе, выпитой в его компании. Клара и не видела в этом ничего дурного.

Зубы Медведя сверкнули в улыбке, а глаза сощурились, и улыбка была такой заразительной, что невозможно было не ответить на нее.

— В таком случае я непременно предложу вам выпить со мной кофе при первой же возможности.

Они доели свои сандвичи и продолжали наблюдать за окружающими, и Клара старалась заставить себя не обращать внимания на тепло, исходившее от огромного тела Медведя и согревавшее ее бок. Она старалась не обращать внимания на свежий запах его волос и одежды.

— Как давно вы на Аляске? — спросила она, главным образом для того, чтобы заставить себя забыть об искушении прислониться к нему.

— Иногда мне кажется, что я живу в этой глуши целую вечность. Мне нравится грубая лихорадочная живость и сила этих вновь возникающих городов. А также возможности, которые они предоставляют предприимчивому человеку. Можно разбогатеть, если двигаться по следам золотоискателей.

— Значит, вы тоже золотоискатель?

Медведь рассмеялся:

— Нет, мэм. Я делаю деньги на другом — я зарабатываю больше на продаже одной бутылки спиртного, чем большинство золотоискателей за неделю.

Клара одобрительно кивнула. Ей был понятен его образ мыслей. Предоставление крова, пищи и выпивки давало возможность процветать честолюбивому и энергичному человеку. Ее отец всегда говорил это.

Но ее папа предпочитал сидеть на месте, а человек вроде Медведя следовал за удачей, куда бы она ни манила его. Что же касалось ее самой, то она с радостью продала свою гостиницу и изыскала возможность отправиться в Сиэтл.

Почувствовав, что Барретт как-то сжался и онемел, сидя рядом с ней, Клара тотчас же вернулась мыслями к настоящему и заметила мрачного человека, остановившегося на тропе, ведущей к перевалу. Он смотрел на Медведя с такой ненавистью, что у Клары перехватило дыхание.

— Кто это? — спросила она.

Мрачный человек с яростью плюнул на землю, будто при виде Медведя у него стало скверно во рту. Потом, пробормотав нечто невнятное сквозь зубы, он двинулся дальше.

Медведь же хмурился, глядя на облака, собиравшиеся на западе.

— Его зовут Джек Хорват. Я обыграл его в покер вчистую, а он утверждает, что я жульничал. — На его лице появилось странное выражение, когда он замолчал и посмотрел на Клару. Минутой позже она решила, что он ждет ее вопроса о том, прав ли Хорват. Но Клара ничего не сказала, а Медведь кивнул и продолжал смотреть на нее, будто пытался проникнуть в ее мысли.

Сколько они так просидели на камне, бог весть. Наконец Клара, как бы очнувшись, заморгала и повернулась лицом к тропе, прижимая ладони к пылающим щекам.

— О Господи! — прошептала она чуть слышно.

— Знаете, все было бы намного легче, если бы вы не были уважаемой и порядочной дамой.

— Прошу прощения? — переспросила Клара.

— Есть вещи, которые я хотел бы вам сказать, но так трудно говорить с респектабельной женщиной. Я должен следить за собой и правильно подбирать слова.

На щеках Клары продолжал полыхать румянец, и он стал еще ярче, когда она представила, с какими женщинами и как он обычно разговаривает.

— Ну! Я могу лишь пожалеть, что моя респектабельность доставляет вам неудобства. — Она пожала плечами, насколько это позволял мешок, прилаженный на спине ремнями. Клара не позволила Медведю поправить их. — Простите, я сама, — сказала она прохладно.

Шагнув вперед, Клара влилась в длинную ленту чичако.

Если бы Джульетта умерла, а она не исключала такой возможности, вина пала бы на Жан-Жака. Если бы не он, ее бы здесь не было.

Выбравшись с участка болотистой, растоптанной сотнями ног в кашу почвы, перемешанной с испражнениями животных, она добралась до склона холма и остановилась, опираясь о него спиной, упершись руками в колени и делая отчаянные усилия отдышаться и наполнить легкие достаточным количеством воздуха, чтобы остаться в живых.

Это было чистым безумием! Здесь не было даже настоящей тропы. Мужчины и животные карабкались вверх как умели, обходя валуны, размеры которых варьировали от сковородки до кареты. Склон порос болиголовом и низкорослыми елочками настолько густо, что их ветки цеплялись за шляпу и одежду. И вдобавок Джульетта услышала, как кто-то сказал, что это только половина пути до первого привала с ночевкой.

Опустившись на поваленное дерево, она сбросила свой мешок и принялась растирать натертые им плечи. Этот мешок не мог весить больше пятнадцати фунтов, но после трех с половиной часов пути ей казалось, что она несет на спине глыбу мрамора. Джульетта не знала, как выдерживали мужчины, за спинами которых возвышались целые горы из мешков весом, вероятно, фунтов в сто. А как только мужчины добирались до Каньон-Сити, они тотчас же поворачивали назад в Дайю, чтобы принести очередные сто фунтов груза и снова проделывать этот путь по чертовски трудному крутому горному склону до тех пор, пока все их ящики и тюки не будут переправлены на новое место. По спине Джульетты пробежали мурашки.